Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

Но, хотя патриарх пристально за ним наблюдал, медленно и верно шло вперед нечто такое, о чем Иль Веккьо даже не догадывался. А именно: мальчик с некоторых пор стал собирать гвозди самого разного рода и любых размеров. Всякий гвоздь, который ему попадался, он украдкой подбирал и прятал под плоским камнем за густыми зарослями сумака в нижнем конце усадьбы. Когда их накопилось двенадцать, он стал обрабатывать их напильником, делая острые наконечники. То была тяжелая работа для его маленьких рук. И все же он продолжал ее, орудуя ржавым старым напильником, извлеченным из угла конюшни, урывая вновь и вновь то полчаса, то пятнадцать минут, то даже меньше. Упорно занимаясь этим примерно с неделю, он сумел добиться невероятной остроты у всех гвоздей и лишить их шляпок. Теперь он располагал двенадцатью стальными остриями, спрятанными под камнем, от полутора до трех дюймов длины. Следующая стадия была еще трудней, ибо требовалось соблюдать полную секретность. Задача приладить наконечники к стрелам так, чтобы его не застигли, вызвала основательные размышления. Но, в конце концов, он ее решил. На десятый день после своего последнего периодического приступа он вдруг придумал игру в рыбную ловлю с вершины скалы. Привязав к длинной жерди настоящую леску, выпрошенную у дяди, он сидел не менее часа в беседке, рассекая пустой воздух над пропастью и делая вид, будто у него невероятный улов. Иль Веккьо улыбался этой невинной забаве. «Итак, — рассуждал он, — его разум убывает вместе с телом. В этом я до сих пор не был уверен. Здесь не исключалась готовность выдать желаемое за действительное. Но теперь, когда он стал настолько примечательно уходить в мир воображения, это можно считать доказанным». И он пошел делать обширную запись в своей книге.

Тотор вернул дяде вечером леску, но не всю целиком. Нет, карманным ножиком он отрезал около пятнадцати футов. Поскольку он опять намотал леску на катушку, утрата оказалась незамеченной. А пятнадцать футов крепкой шелковой нити мальчик тщательно спрятал за картиной в своей спальне.

В ту ночь он взял с собой в постель лук, стрелы и колчан. Так часто поступают дети с любимыми игрушками. Старик и это подметил с безграничным удовольствием. Потирая руки со вздувшимися венами, он рассуждал: «Все лучше и лучше! Очень скоро детство пройдет. Скоро приблизится младенчество. А затем, затем… Ах! Великая тайна. Загадка. Вопрос, неразрешенный в ходе исследований всей жизни, обретет ответ. Скоро. Скоро».

Эта мысль так взволновала его, что он далеко за полночь засиделся в своем кабинете, куря, раздумывая о жизни и смерти, о человеческой душе, идентичности, индивидуальности и связанных с ними проблемах, которые с тех самых пор, как человек перестал быть обезьяной, ставили в тупик людской ум.

Тотор между тем был весьма занят. Иль Веккьо считал, что он спит в своей кроватке, зажав в руках любимые игрушки. Никогда старик не совершал большей ошибки. Ибо ребенок в темноте, трудясь настолько проворно, насколько позволяли маленькие дрожащие руки, занимался своими стрелами. Сперва он ножиком отрезал верхние, расплющенные части наконечников. Каждый миг он прислушивался, готовый при малейшем признаке тревоги забраться в постель с игрушками и накрыться большим одеялом. Но тревога не возникала. Так что он продолжал заниматься своим делом на ощупь. Через некоторое время придал стрелам желаемую форму. Он аккуратно собрал свои заготовки, спрятанные под матрасом. И затем занялся прилаживанием к стрелам железных наконечников. Делая зарубки, он надежно приматывал острия леской. Минула полночь, когда последняя стрела была готова. Но ребенок не испытывал утомления. Напротив, буйная радость наполнила его, он ощущал подъем, воодушевление.