Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

— Рад от тебя это слышать. Рад, что ты должным образом мне благодарен, мой племянник. Но теперь скажи мне, что бы ты хотел купить, получив столько денег?

— А я… я могу купить все, что захочу, себе на день рождения? — запинаясь, спросил мальчик, и лицо его стало необычайно бледным.

— Что захочешь. В разумных пределах.

— Ну, тогда… Я бы хотел…

— Да? Что?

— Помнишь ту историческую книжку, которую ты мне недавно дал? Ту, где про Вильгельма Телля?

— Да. И что?

— О, я бы хотел лук и стрелы, дядя, чтобы играть в Вильгельма Телля.

Иль Веккьо от души рассмеялся. Ему забавно было видеть, как когда-то сильный и жадный до жизни американский доктор, который отнял у него Алкагест, теперь стоит перед ним, сжавшись в свете солнца, сжимая луидор в детской руке и, запинаясь, просит разрешить ему купить игрушечные лук и стрелы, чтобы играть в Вильгельма Телля. Сердце старика взмыло от гордости за такой удачный эксперимент, и к этому добавилось упоение столь дивно удавшейся местью. Похлопав мальчика по плечу с имитацией большой теплоты, он произнес:

— Значит, мой малыш Тотор хочет стать Вильгельмом Теллем? Это не такое уж и неразумное желание. Его легко осуществить. Всего лишь воспроизвести миф.

— То есть… то есть, ты мне разрешаешь?

— Конечно. Конечно, разрешаю. А ну-ка, беги. Посмотри, ломбардец уже запряг пони. Тетя ждет. Я узнаю о мальчике, чтобы ты мог с кем-то играть. И завтра ты будешь Теллем, сколько тебе угодно. Но смотри, племянник, тупые стрелы, не забывай.

— Конечно, дорогой дядя, — ответил Тотор, забираясь в плетеную тележку, где уже сидела Стасия, бледная и молчаливая. Он попытался улыбнуться, но если бы Иль Веккьо знал, что скрывается за этой деланной радостью, его собственное веселье сменилось бы ужасом.

Глава 24. Тайные труды и прогулка

НА ЗОЛОТОЙ ЛУИДОР старика Тотор купил в магазине игрушек на Рю де Ль'Оспис, крепкий ясеневый лук и двенадцать стрел. Лук был более метра длиной и легко позволял пустить стрелу на двести ярдов и больше. Стрелы со сплющенными безопасными наконечниками достигали около двух футов и шести дюймов в длину. Они были ярко оперены красным, синим и зеленым. Набор дополнял колчан и красный кожаный пояс с медной пряжкой. Восхитительная игрушка.

В последующие дни, то в обществе Жана Поля Безьера, племянника ломбардца, то в полном одиночестве он тщательно упражнялся в стрельбе из лука. Были заброшены и железная дорога, и змей, равно как и многие другие забавы. И даже тайные занятия итальянским прервались. Нелегко было бы найти мальчика, настолько поглощенного новым увлечением, насколько Тотор своей стрельбой в цель. История Вильгельма Телля повторялась множество раз. Каждое дерево и куст в имении служили мишенью. Мальчик также начертил кольца на глухой стене позади конюшни для пони и там упражнялся часами, постепенно увеличивая дистанцию, пока не смог, наконец, с пятидесяти ярдов всякий раз всаживать все двенадцать стрел, по крайней мере, в два внутренних кольца. Он научился превосходно чувствовать лук в руках и целиться, постиг особенности каждой из стрел, знал, как какая будет себя вести, как учитывать ветер, прикидывать расстояние и оценивать высоту. Со временем это приспособление стало почти частью его самого, продолжением его тела, послушным его воле.

Так прошли две недели. Иль Веккьо, довольный успехом подарка, который поистине превосходно отвлек мальчика, содействуя тому, чтобы Тотор еще полнее забыл, как казалось, свое взрослое прошлое, еще не изгладившееся в сознании; так вот, Иль Веккьо мудро улыбался. Порой, опираясь на лопату солнечным утром, он наблюдал упражнения мальчика или даже подходил к его мишени на стене конюшни и около четверти часа следил вблизи за увлеченным новой затеей Тотором, делая в блокноте заметку-другую. Несколько раз он гладил Тотора по голове и хвалил его. Как-то после особо значительного успеха он проговорил: