Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

Майское солнце ярко светило ему однажды утром, когда с безразличием держа в руке красно-синий прямоугольник воздушного змея, он шагал по гравийной тропе к беседке над скалой. Там, улегшись в углу, он стал рассматривать всякую всячину, которую за несколько минувших недель наприобретал для него Иль Веккьо: карту Европы из отдельных фрагментов, миниатюрную железную дорогу с рельсами, семафорами, вагонами и машинами, модель аэроплана и еще несколько предметов, которые старик выбрал с помощью Стасии, пребывающей в непрестанном горе. Глядя на них, Деннисон искривил губы в откровенном презрении. Безразличные до того глаза озарила вспышка ненависти. Он отбросил прочь змея, как если бы прикосновение к тому жгло. И воскликнул: «Фу!» Ногой отпихнул другие игрушки. Ему вдруг захотелось растоптать их, разломать на кусочки и побросать через перила в море далеко внизу, но он удержался.

— Нет, нет, нельзя, — произнес он очень медленно. — Так не пойдет. Надо продолжать прикидываться, пока… пока что? О, Отец Небесный, как же все это кончится?

В ужасе он стал озираться безумными глазами. Сжался, точно почуяв незримого врага. «Орля не такая уж и выдумка, в конце концов», — простонал он.

С мгновение он стоял, погруженный в глухое отчаяние и страх. Затем гнев возобновился. «Фу, вот дурак! — прошипел он. — Он думает, будто такими средствами можно добиться, чтобы я был доволен. Все равно как осужденному убийце дают дешевую сигару в утро казни! О, если бы только это кончилось! Если бы не продолжалось день за днем… Можно поверить!» Слезы появились в его глазах и заблестели в свете ясного утра. Он с содроганием отвернулся. Его взгляд упал на книгу, лежащую на скамье, на открытую книгу с заманчивой картинкой: воздушный шар летит в кучевых облаках над бурным океаном. «Жюль Верн. Для меня», — пробормотал он с неимоверной горечью. — «Для меня, Гренвиля Деннисона, доктора медицины, члена-корреспондента! Идиот! Да он рехнулся! Игрушки, карманные деньги, пять франков в неделю на сласти и прочую чушь. Да еще и Жюль Верн!» Сжав мальчишеские кулаки, он выпрямился на миг, оцепенев от ненависти и безмерного отвращения. Затем начал расхаживать по беседке. «Или я схожу с ума? — спросил он себя. — И чем все кончится? Орля настигнет меня, и я закончу во мраке безумия?» До странного несообразные мысли теснились в лихорадящем мозгу, этой жуткой аномалии, мозгу мужчины в черепе мальчика. Он вспоминал свой кабинет в Нью-Йорке, помощника, столь бесцеремонно им покинутого, всех пациентов, которые нуждались в нем и которых он бросил, устремившись за океан, как одержимый. Затем лицо матери, давно умершей. Как он ей завидовал. Оно вспыхнуло перед ним, точно на экране. И вдруг ни с того ни с сего в следующий миг увидел, как спорит на вокзале в Лионе с носильщиком-французом из-за своего обширного багажа. А затем мысль о Стасии. И ее он изгнал с воплем раненого зверя. «Нет, нет, — прошептал он. — Нельзя на этом сосредотачиваться. Это навлекает безумие. А мне нужен мой разум, ясный и свободный, для того, что мне еще предстоит совершить. Быть возвращенным из старости к расцвету сил, вновь любить, и испытать, как любовь обращается в прах у самых моих губ…»