Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

Марти в мгновение ока пересек кухню и стащил Лютера со стула. Как и в большинстве случаев спонтанного насилия, в происходящем не было изящества. Совершенная как попало атака лишила обоих равновесия. Лютер чуть не упал назад, его вытянутая рука задела кофейную чашку, та подпрыгнула и разбилась, когда они, шатаясь, пересекли кухню. Первым обретя равновесие, Лютер ударил Марти коленом в пах.

– Гос-с-спади!

– Убери от меня свои грабли, урод! – закричал Лютер, охваченный паникой из-за стычки. – Я не хочу ссориться с тобой, понял? – Требования превратились в мольбу о здравомыслии. – Ну ладно, парень. Успокойся.

В ответ Марти бросился на другого мужчину, размахивая кулаками. Удар, скорее случайный, чем преднамеренный, пришелся Лютеру в лицо, и следом Марти нанес ему три или четыре удара в живот и грудь. Лютер, отступив назад и пытаясь уйти от нападения, поскользнулся в холодном кофе и упал. Задыхающийся и окровавленный, он остался лежать на полу, где был в безопасности, в то время как Марти, чьи глаза слезились от удара по яйцам, потирал ноющие руки.

– Просто скажи мне, где она… – выдохнул он.

Прежде чем заговорить, Лютер сплюнул комок кроваво-красной мокроты.

– Ты совсем спятил, чувак, в курсе? Я не знаю, куда она девалась. Спроси у большого белого отца. Это он кормит ее гребаным героином.

Конечно, в этом откровении крылся ответ на полдюжины загадок. Оно объясняло ее нежелание расстаться со стариком, а также апатию и неспособность заглядывать в будущее дальше следующего дня, следующей дозы.

– А ты поставляешь дрянь? Так?

– Может, и да. Но я ее не подсаживал, чувак. Честное слово, не я. Это все он, с самого начала! Он так поступил, чтобы ее удержать. Взять и удержать. Ублюдок. – Это было сказано с искренним презрением. – Что за отец такой? Говорю тебе, этот говнюк мог бы преподать нам обоим несколько уроков по освоению грязных трюков. – Он сделал паузу, чтобы прикоснуться пальцем к внутренней стороне рта; он явно не собирался вставать снова, пока жажда крови Марти не утихнет. – Я не задаю вопросов, – сказал он. – Все, что я знаю, это то, что мне пришлось убрать ее комнату сегодня утром.

– Куда делись ее вещи?

Он не отвечал несколько секунд.

– Почти все сгорело, – сказал он наконец.

– Ради бога, почему?

– Приказ старика. Ты закончил?

Марти кивнул.

– Я закончил.

– Мы с тобой, – сказал Лютер, – друг другу не понравились с самого начала. И знаешь, почему?

– Почему?

– Мы оба дерьмо, – мрачно сказал он. – Никчемное дерьмо. Только я знаю, кто я такой, и даже могу жить с этим. А вот ты, бедный ублюдок, думаешь, что, если будешь достаточно долго подлизываться, в один прекрасный день кто-нибудь простит тебе твои прегрешения.

Марти фыркнул слизью в ладонь и вытер ее о джинсы.

– Правда глаза колет? – усмехнулся Лютер.

– Ладно, – сказал Марти, – если ты так хорошо знаешь правду, может, расскажешь, что здесь происходит.

– Я же сказал: я не задаю вопросов.

– И ни разу не захотелось?

– Конечно, я чертовски удивлялся. Я удивлялся каждый день, когда приносил малышке наркоту или видел, как старик потел, едва начнет темнеть. Но почему в этом должен быть смысл? Он сумасшедший, вот и ответ. Потерял рассудок, когда ушла жена. Слишком неожиданно. Он не смог этого вынести. С тех пор он не в своем уме.

– И этого достаточно, чтобы объяснить все, что происходит?

Лютер тыльной стороной ладони стер с подбородка кровавую слюну.

– Не слушай зла, не говори зла, не смотри на зло, – сказал он.

– Я не обезьяна, – ответил Марти.

41