Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

– Деньги можно обналичить в моем банке на Стрэнде. Там будут ждать. И еще я хочу, чтобы ты спустил на азартные игры все, что не потратишь.

– Сэр? – Марти усомнился, что правильно расслышал приглашение.

– Я настаиваю, чтобы ты рискнул, Марти. Лошади, карты, что угодно. Наслаждайся. Ты сделаешь это для меня? А когда вернешься, сможешь заставить старика позавидовать, поведав о своих приключениях.

Значит, это все-таки подкуп. Чек еще сильнее убедил Марти, что старик лжет насчет Карис, но у него не хватило смелости настаивать. Однако не только трусость заставляла его сдерживаться, но и растущее возбуждение. Его подкупали дважды. Один раз деньгами, другой – приглашением сыграть. Уже много лет у него не было такого шанса. Денег в избытке, и время в придачу. Возможно, настанет день, когда он возненавидит папу за то, что тот разбудил вирус в его организме, но до этого можно выиграть, проиграть и снова выиграть целое состояние. Он стоял перед стариком, уже охваченный лихорадкой.

– Ты хороший человек, Штраус.

Слова Уайтхеда поднимались из затененного кресла, как слова пророка из расщелины скалы. Хотя Марти не мог видеть лица властелина, он знал, что тот улыбается.

42

Несмотря на годы, проведенные на солнечном острове, Карис обладала здоровым чувством реальности. По крайней мере, так было до тех пор, пока ее не отвезли в тот холодный голый дом на Калибан-стрит. Там уже ни в чем нельзя было быть уверенным. Это дело рук Мамуляна. Пожалуй, это единственное, в чем можно было не сомневаться. В доме не водились привидения, только человеческие умы. Что бы там ни двигалось в воздухе, что бы ни порхало по голым доскам с клубами пыли и тараканами, что бы ни мерцало, как свет на воде, в уголках ее глаз, – все это сотворил Мамулян.

В течение трех дней после прибытия в новый дом Карис отказывалась разговаривать с хозяином или похитителем, кем бы он ни был. Она не могла вспомнить, зачем пришла, но знала, что он втянул ее в это – его разум дышал ей в затылок, – и она возмущалась манипуляциями. Брир, толстяк, принес ей еду, а на второй день еще и дозу, но она не ела и не говорила ни слова. Комната, в которой заперли девушку, была довольно уютной. У нее имелись книги и телевизор, но атмосфера была слишком нестабильной, чтобы чувствовать себя спокойно. Она не могла ни читать, ни смотреть ерунду по ящику. Иногда ей было трудно вспомнить собственное имя; казалось, его постоянная близость стирает ее с лица земли. Возможно, он и впрямь был на такое способен. В конце концов, он же проник в ее голову, не так ли? Тайком пробирался в ее душу бог знает сколько раз. Он был в ней, ради всего святого, и она этого даже не осознавала.

– Не бойся.

Было три часа ночи четвертого дня, еще одна бессонная ночь. Он вошел в ее комнату так тихо, что она посмотрела вниз, проверяя, касаются ли его ноги пола.

– Я ненавижу это место, – сообщила она ему.

– Ты предпочла бы исследовать окрестности, а не сидеть взаперти?

– Здесь водятся привидения, – сказала она, ожидая, что он рассмеется. Однако он этого не сделал. И она двинулась дальше: – Ты и есть призрак?

– Кто я такой – тайна, – ответил он, – даже для меня самого. – От интроспекции его голос смягчился. – Но я не призрак. В этом можешь не сомневаться. Не бойся меня, Карис. Все, что ты чувствуешь, я в какой-то мере разделяю.

Она отчетливо помнила отвращение этого человека к половому акту. Каким бледным, болезненным существом он был, несмотря на все свои силы. Она не могла заставить себя возненавидеть его, хотя у нее для этого имелось достаточно причин.

– Не люблю, когда меня используют, – сказала она.

– Я не сделал тебе ничего плохого. И не делаю никакого зла сейчас, не так ли?

– Я хочу видеть Марти.

Мамулян попытался сжать изуродованную руку в кулак.