Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

– Боюсь, это невозможно, – сказал он. Рубцовая ткань его кисти блестела, туго натянутая, но исковерканная анатомия не поддавалась.

– А почему нет? Почему ты не даешь мне его увидеть?

– У тебя будет все, что нужно. Вдоволь еды – и героина.

Внезапно ей пришло в голову, что Марти может быть в списке приговоренных Европейцем к смерти. Вероятно, он уже мертв.

– Пожалуйста, не трогай его, – сказала она.

– Воры приходят и уходят, – ответил он. – Я не могу отвечать за то, что с ним случится.

– Я никогда тебя не прощу, – сказала она.

– Простишь, – ответил он мягким, почти нереальным голосом. – Теперь я твой защитник, Карис. Если бы мне позволили, я воспитывал бы тебя с самого детства и ты была бы избавлена от унижений, которые он заставил тебя вытерпеть. Но уже слишком поздно. Все, что я могу сделать, – защитить тебя от дальнейшего разложения.

Он оставил попытки сжать пальцы в кулак. Она видела, что раненая рука вызывает у него отвращение. Он бы отрезал ее, если бы мог, подумала она: он ненавидит не только секс, но и плоть.

– Довольно, – сказал он то ли по поводу руки, то ли завершая спор, то ли просто так.

Оставив ее спать, он не запер за собой дверь.

На следующий день Карис приступила к осмотру дома. В этом месте не было ничего примечательного: просто большой, пустой, трехэтажный дом. По улице за грязными окнами шли обычные люди, слишком погруженные в свои мысли, чтобы даже оглянуться. Хотя ее первым побуждением было постучать по стеклу, чтобы обратиться к ним с беззвучной мольбой. Это желание удалось легко победить здравым смыслом. Если удастся ускользнуть, от чего она будет убегать или куда? Здесь у нее – своего рода безопасность и наркотики. Хотя поначалу она сопротивлялась им, они были слишком привлекательны, чтобы смыть их в унитаз. После нескольких дней приема таблеток она поддалась и героину. Он поступал в неизменном количестве: не слишком много, не слишком мало, и всегда хорошего качества.

Только Брир, толстяк, расстраивал ее. Время от времени он приходил и наблюдал за ней водянистыми глазами, похожими на яйца всмятку. Она рассказала о нем Мамуляну, и на следующий день он не стал задерживаться, просто принес таблетки и поспешил прочь. Дни текли один за другим; иногда она не помнила, где находится и как сюда попала; иногда вспоминала свое имя, иногда – нет. Раз или два она попыталась думать о Марти, но он был слишком далеко от нее. Либо так, либо дом подавил ее силы. Как бы то ни было, ее мысли заблудились в нескольких милях от Калибан-стрит, и она вернулась туда в поту и страхе.

Карис пробыла в доме почти неделю, когда все стало еще хуже.

– Ябы хотел, чтобы ты кое-что для меня сделала, – сказал Европеец.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты нашла мистера Тоя. Помнишь мистера Тоя?

Конечно, она помнила. Не очень хорошо, но помнила. Его сломанный нос и эти осторожные глаза, которые всегда смотрели на нее так печально.

– Как думаешь, ты сможешь его найти?

– Я не знаю, как это сделать.

– Пусть твой разум обратится к нему. Ты знаешь дорогу, Карис.

– Почему ты не можешь этого сделать сам?

– Потому что меня он будет ждать. У него – защита, а я слишком устал, чтобы бороться с ним в данный момент.

– Он что, боится тебя?

– Возможно.

– Но почему?

– Когда мы с мистером Тоем виделись в последний раз, ты была грудным ребенком. Он и я расстались врагами; он полагает, что мы все еще враги…

– Ты собираешься причинить ему вред, – сказала она.

– Это мое дело, Карис.

Она встала, скользя вверх по стене, к которой прислонилась.

– Я не думаю, что хочу найти его для тебя.

– Разве мы не друзья?

– Нет, – ответила она. – Никогда.

– Ну же.

Он шагнул к ней. Изувеченная рука коснулась ее: прикосновение было легким как перышко.

– Я думаю, ты призрак, – сказала она.