Черная осень - Галина Гончарова (2021)

Ну и собачку-маму потискала заодно. Красивую такую, пушистую…

Собачка так ошалела, что даже кусаться не стала. А уж когда малышка к соскам полезла…

Дети же!

Что такие, что сякие… щенки – они и есть щенки, хоть человеческие, хоть волчьи. Правда, угощать нахалку не стала, отпихнув лапой, но девочка не обиделась. Понятно же, ее дома покормят, а щенкам молочко нужнее!

Потом пришел папа-волк и тоже немножко ошалел от такого прибавления в семействе. Но в измене маму не заподозрил. Только вытащил малышку за платье из норы, причем ребенок весьма уходить не хотел, отпихивался лапами и собирался оставаться на ночь. Еще и чесал папу-собачку, и уверял, что они все замечательные…

Вздохнул папа-собачка почти по-человечески и потащил ребенка в сторону заимки, резонно предполагая, что от людей ничего хорошего не дождешься. Где-то на опушке Полкану с лап на лапы передал, и тащил Яну домой уже Полкан[7].

Когда Яна рассказала об этом дома, у мамы был шок. А отец орал…

Девочке крупно повезло. Она попала в тот короткий период, когда волки кормили детей молоком. А вот парой-тройкой недель позже молодняк могли и поучить охотиться. На ребенке. Но сложилось так, как сложилось.

Что дало это Яне? Отец не знал. Да и Яна не знала. Но лес она ощущала всем телом. Как себя. И заблудиться для нее было немыслимо.

Вот и машина.

Нини ей ничего, часом, не отстрелит?

Нет… Девчонка лежала поперек сиденья. Обморок. И жар… Да, откладывать нельзя. Яна посмотрела на небо.

Скоро рассветет.

Она попробует вытащить пулю, а потом поспит.

* * *

Военно-полевая хирургия в экстремальных условиях.

Это – о ней.

Яна приготовила операционное поле. Кое-как распихала сестру… чтобы влить в нее бутылку крепкого вина.

– Аннет?

– Пей давай!

– Это…

– Пей!

Нини давилась и кашляла, но выпила и отключилась. Яне того и надо было.

Опий? То есть лауданум? Что-то Яну сомнения давили… и страшновато. Лучше она потом на ком другом поэкспериментирует. Кого не жалко. Не на родной сестре…

Ох-х-х-х-х…

Память Анны, видимо! Родная сестра?

Да Яна отродясь никого, кроме отца и Гошки, в родных не числила! А вот Анна…

Слабый отец, авторитарная мать и сестры. Которые находились под тем же прессом, что и она. И с которыми Анна сильно дружила. Которых любила…

Ладно. О любви потом, потом… Яна стиснула зубы.

Солнце едва ползло по небосводу. Кажется, сегодня ему тоже хотелось спать.

Яна срезала с девчонки бинты и принялась промывать рану. Спиртным, конечно. Эх, сюда бы хоть что из аптечки! Двухстороннее зеркало, крючок… Ничего нет! Хоть пинцет нашелся, и то слава богу.

Яна вытащила кусочки одежды и кое-как, матерясь, подцепила пулю. Девчонка даже сквозь сон дергалась. Еще бы… А пуля, с-собака, скользкая! А пинцет, с-собака, неудобный…

Подцеплять пришлось еще три раза.

Справилась.

И рану промыла еще несколько раз, и повязку наложила. Но умоталась – собакой!

Так, что, закончив все процедуры, Яна плюхнулась рядом с сестричкой на сиденье машины и уснула. И плевать, что солнце на небе…

СПАТЬ!!!

Убью, если кто разбудит!

И пустой угрозой это не было.

Усталость там, озверелость, неудобства – пистолет удобно пригрелся под правой рукой девушки. Сначала стреляем, а уж потом разговаривать будем.

* * *

Сон…

Во сне Яна видела жизнь Анны.

Не отрывками, урывками и огрызками, как раньше. Она видела всю картину, и была та печальна.

Аделина Шеллес-Альденская и Петер Воронов породили на свет пятерых дочерей.

Пятерых.

Анна – старшая, потом Мария, или Мими, Лидия – Диди, Александра – Эсси и Зинаида – Нини, для домашних.