Сказки и истории (сборник) - Александр Шуйский (2021)

Кабинет был забит книгами под самый потолок, и Надя тут же забыла про чудовищную кухню. В единственном шкафу без книг размещался многосоставный проигрыватель какой-то невероятной фирмы, Стас поставил Морриконе, звук был идеальным, чай с бутербродами – очень вкусным. Они сидели и болтали до вечера.

После первого визита словно сломался лед. Надя стала бывать в квартире на Кронверкской чуть ли трижды в неделю, прибегала болтать, читать, переписывать лекции, – а заодно помочь помыть пресловутый холодильник. Холодильник внутри оказался гораздо прозаичнее, чем снаружи – точно такой же холодильник, как сотни других, только с синей лампочкой, как и все кухонное освещение. Она привыкла с каждой чашкой и каждой плюшкой бегать в кабинет – откровенно говоря, ей это очень нравилось. Родители никогда не разрешали ей есть у себя в комнате (хотя бы потому, что младший брат немедленно потребовал бы того же), а больше всего на свете она любила жевать и читать одновременно.

Бабье лето выдалось на удивление теплым, можно было целыми вечерами бегать в босоножках и коротком рукаве, ходить по заливу на Петровской косе, кормить чаек на набережных и разговаривать практически одними цитатами. В воскресенье они договорились поехать в Петергоф, и в десять утра Надя уже звонила в высокую дверь на третьем этаже. Стас открыл ей, прижимая к уху мобильный и жестами загоняя в квартиру. Она так же молча просигналила: «кофе?» – он с энтузиазмом кивнул и ушел в кабинет, время от времени разражаясь короткой тирадой по-английски.

А Надя открыла холодильник и выложила из сумки на полку две порции эскимо. Не то чтобы Надя хотя бы на минуту забыла, что еду в этом доме в холодильнике не хранят, совсем нет. Но даже если решить, что Стас не шутил про быструю порчу продуктов – ну что может сделаться с мороженым за десять минут? А вот в комнате оно как пить дать подтает, оно уже поплыло, пока она неслась в дом от «Горьковской». Представляя, как она сейчас выставит на стол в кабинете поднос с мороженым и кофе, Надежда разлила кофе по чашкам, достала плошки под мороженое и уже взялась за ручку холодильника.

– Стоять!

Стас в один прыжок оказался рядом и ребром ладони ударил ее по руке. Она взвизгнула и отскочила.

– Ты что, больно же!

– Ты туда что-то положила?

Близорукие глаза Хью Гранта смотрели на нее с обычной беспомощностью, но ни в тоне, ни в позе Стаса не было даже намека на растерянность. Он снял очки, аккуратно отложил их подальше и раздельно повторил:

– Что ты туда положила? Извини, что ударил. Но мне нужно знать. Там – еда?

– Мороженое, – сказала Надя с обидой.

– Давно?

– Пять минут.

– Ни к чему не прикасайся. Прошу тебя, ни к чему здесь не прикасайся. Отойди в угол и замри.

Если бы он на нее закричал или даже просто повысил голос, она не сдвинулась бы с места. Но он говорил очень тихо и очень мягко. Таким тоном уговаривают самоубийцу отойти от края крыши. И она отошла. Стас молча развернулся и исчез в коридоре. Вернулся он с длинным резиновым шлангом. Один конец он ловко насадил на кран над раковиной, второй наклонил над нею же и пустил горячую воду.

– Сейчас я направлю шланг на холодильник, – говорил он так же мягко, но уже громче, – а ты на счет «три» откроешь дверцу. И отпрыгнешь как можно дальше, хорошо? Нет, стоп, сначала принеси из ванной все тряпки, какие найдешь.

Надя метнулась в ванную комнату, открыла шкаф, пошвыряла в таз все флисовые половые тряпки – запас новых и старую, – и с тазом помчалась обратно в кухню. Из раковины уже валил пар.

– Кидай все под холодильник, – скомандовал Стас. – Теперь на счет «три». Раз, два… три!