Право крови - Ричард Кнаак (2006)

И прямо перед ним, откуда ни возьмись, появился, вознесся к небу сверкающий глянцем, ничуть не тронутый вездесущей растительностью каменный обелиск. Высотой более чем в два роста Мендельна, вытесан он был, похоже, из обсидиана. В свое время образчики диковинного черного камня, приобретенные Киром у одного из заезжих купцов, привели Мендельна в подлинное восхищение, и то, что оказалось сейчас перед ним, ничем иным, кроме обсидиана, быть не могло. Однако в первую очередь его внимание привлек не столько сам островерхий обелиск, сколько вырезанное на каждой из его граней.

Новые письмена. Все те же загадочные древние знаки.

Строки тянулись от вершины до основания, и, если как следует приглядеться, словно бы едва уловимо мерцали. Мендельн, как сумел, произнес их, разобрав достаточно много символов, чтоб получить хоть примерное представление о значении остальных.

По мере чтения письмена становились понятнее. Взволнованный до глубины души, Мендельн принялся читать высеченное на первой грани снова и снова. С каждым разом смысл начертанного обретал все большую и большую ясность. Лицо Мендельна засияло особым, свойственным разве что детям восторгом: написанное исполняло его благоговейного трепета.

Позабыв обо всем остальном, Мендельн читал и читал…

* * *

Не в силах поверить собственным глазам, Ульдиссиан замер, глядя на Рома – на Рома, отъявленного злодея, отрекшегося от прежней преступной жизни.

– Что… что ты здесь делаешь? – осведомился Ульдиссиан.

Взгляд его скользнул по нескольким лицам, хоть как-то да различимым в отсветах факела. Большая часть оказались знакомыми. Все это были партанцы.

– Увидели мы, что ты, о святейший, исчез, и испугались самого худшего – особенно после того, что стряслось с бедным мастером Итоном и его мальчуганом! А Никодим – он у нас следопыт добрый, и кое-кто из остальных тоже! Вот мы и отправились за тобой сразу же, как только смогли! Но ты жив и здоров! – широко улыбнувшись, закончил Ром.

– Ни к чему было за мной отправляться, – с укором откликнулся Ульдиссиан. – Путь ведь опасен… и, кстати, как же с вашими семьями?

– Все мы пошли за тобой добровольно, – заверил его кто-то еще. – А родные – с нами, конечно! Не бросим же мы их, верно я говорю?

– Точно так! Именно! – отвечал ему целый хор голосов.

Тут Ульдиссиан заметил ближе к задним рядам темной толпы немало фигур куда более хрупких, около полудюжины – совсем невысокого роста. А он-то и не подумал бы, что это женщины, либо, если уж на то пошло, дети…

Однако зачем им понадобилось тащить за собой, в столь дальние, опасные поиски, родных и близких?

На сердце сделалось тоскливо – хоть вой.

– Ром, зачем вы все здесь?

– Чтобы учиться у тебя и дальше, о святейший, зачем же еще! Чтоб следовать твоим путем, куда он тебя ни поведет!

Остальные дружно поддержали сие заявление.

– Не зови меня так! – вскипел Ульдиссиан. – Никогда не зови!

Ром покаянно склонил голову.

– Прости меня, мастер Ульдиссиан! Да, я и позабыл!

– Выходит, – скрипнув зубами, продолжил Ульдиссиан, – вы снялись с места вместе с родными и близкими, чтобы последовать за мной? В своем ли вы уме?

Все, как один, закивали. Окинув взглядом толпу горожан, Ульдиссиан понял: его гнев ничуть их не обескуражил. Сомнений не оставалось: они совершенно повредились умом, только сами того не сознают.

Однако едва станет ясно, что больше он их ничему не научит, они наверняка образумятся… и вот тогда уж их гнев падет на его голову.

Тревоги о Мендельне не унимались, но вначале Ульдиссиану следовало разобраться с этой толпой.

– Ром, сколько вас здесь?

– Вокруг тебя, мастер Ульдиссиан, сейчас добрая четверть Парты, а остальные только и ждут вестей об успехе, чтобы за нами податься!

Тоска усилилась во сто крат, затуманила мысли. В полной растерянности Ульдиссиан развернулся к лагерю.

– За мной.