Право крови - Ричард Кнаак (2006)

Отца он пока ни о чем извещать не собирался. Если Малик справедливо боялся кары Примаса, то сам Люцион боялся гнева родителя не меньше. В сравнении с характером Владыки Ненависти меркла даже его собственная чудовищная натура. Нет-нет, Мефисто он до поры не скажет об этом ни слова.

Но если это вправду она… тогда Люциону – рано ли, поздно – придется предстать перед отцом.

«Я должен разузнать обо всем этом побольше».

Утаил он от Малика вот что: живой или мертвый, снова столкнувшись с крестьянином, священник поведает Люциону правду о той, второй силе, прячущейся от его взора за человеком. Новая рука привязывала Малика к господину куда крепче, чем он мог подумать. В этой руке таились возможности, позволявшие уничтожить даже ее… ценой, разумеется, служащего ему человека. Да, Малика Люцион находил очень и очень полезным, однако его утрата – ничто, если речь о сохранении за собой Санктуария… и тем более об ограждении Санктуария от нее.

Дабы на душе стало легче, Примас кивнул воинам, ждавшим внизу.

С дружным воинственным кличем морлу вновь бросились друг на дружку. Металл зазвенел о металл. В первый же миг под ударами пало не менее сотни воинов. Пол огромного подземелья оросила кровь, под сводами эхом отдались вопли раненых, услаждавшие слух их господина, точно чудесная музыка.

И все-таки, даже в то время, как Люцион упивался резней, учиненной неуемными слугами, мятежные мысли его вновь и вновь возвращались к прежним материям. Нет, это не она, это никак не могла быть она. Она исчезла – возможно, навеки изгнана, возможно, мертва. Преодолеть то или другое не хватит сил даже ей. Ведь он знает ее от и до, не так ли? Разве не он некогда был близок к ней, как никто другой? Лучше, чем Люцион, ее могли знать только двое, и один из этих двоих – его отец.

А вот второй был его соперником… тем, кто в итоге и стал причиной ее низвержения.

Все это вновь выдвигало на первый план тот самый вопрос, на который Люциону хотелось бы получить ответ.

«Если все это – не его козни… чует ли он ее возможное возвращение, подобно мне?»

Глава десятая

Поразмыслив, Ульдиссиан решил, что на прежнем месте оставаться нельзя, и несогласных с этим среди спутников не оказалось. Правда, Серентии хотелось, по крайней мере, собрать тела мироблюстителей вместе и устроить им хоть сколь-нибудь достойное погребение, но на трупы врагов Ульдиссиану было плевать. Эти люди готовили самому ему плен, а его спутникам – смерть, и потому бросить их на поживу лесным пожирателям падали показалось ему вполне справедливым.

Путники поискали коней мироблюстителей, однако скакунов нигде поблизости не обнаружилось. Никто не припоминал, где и когда в последний раз видел хоть одного, а следов конских копыт не удалось отыскать даже остроглазому Ахилию. Вскоре они бросили эту затею, оседлали собственных коней и поскакали дальше, в глухую ночь.

Всю дорогу Ульдиссиана не отпускало страшное напряжение. Нет, за себя он не слишком-то опасался, но вот за других – особенно за Лилию… Ее близость к крестьянину верховный жрец, Малик, несомненно, заметил, и теперь – это уж наверняка, вернее, чем кровное родство Ульдиссиана с братом – будет стремиться обратить их отношения к собственной выгоде.

Вспомнив о Мендельне, Ульдиссиан оглянулся назад, на младшего, скакавшего следом сквозь мрак. Лица Мендельна было почти не разглядеть, однако во взгляде его старший брат чувствовал ту же тревогу, что и раньше. Похоже, братишку резня потрясла даже сильней, чем Серентию. Когда все завершилось, Ульдиссиан видел, как Мендельн бродил от трупа к трупу, над каждым задерживался, протягивал руку куда-то во тьму… Что ж, дело ясное: очевидно, он до сих пор в себя никак не придет.