Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

Кислотного дождя не ожидали. Предание Камня не рассказывает о том, как Зима может повлиять на погоду, поскольку такие вещи непредсказуемы даже в лучшие времена. То, что случилось, все же не совсем внезапно. Севернее, на экваторе, Разлом накачивает жар и выбрасывает в воздух. Влажные тропические ветра с моря бьются об эту порождающую облака, накачивающую энергию стену, которая превращает их в бури. Ты помнишь, что беспокоилась насчет снега. Нет. Это бесконечный нудный дождь. (Он не настолько кислотный, как обычно. В Зиму Перевернутой Почвы – задолго до Санзе, ты не могла бы узнать о ней – выпал дождь, от которого со зверей сползал мех, а с апельсинов – кожура. По сравнению с ним нынешний дождь ничто, он разбавлен водой. Как уксус. Выживете.)

Юкка гонит вас по виадуку жестоко. На первый день лагерь разбивают хорошо за полночь, и Лерна не приходит в палатку после того, как вы устало ставите ее. Он обрабатывает с полдесятка людей, стерших себе ноги или подвернувших щиколотки, еще у двух стариков проблемы с дыханием, а еще есть беременная женщина. С тремя последними все нормально, говорит он тебе, когда в конце концов забирается в твой спальный мешок незадолго до рассвета; гончарка Онтраг выживет, за беременной ухаживает родня и половина Селектов. А вот раны вызывают опасения.

– Я должен сказать Юкке, – говорит он, пока ты заталкиваешь ему в рот промокший от дождя хлеб и кислую колбасу, затем прикрываешь ему рот и заставляешь лежать спокойно. Он жует и глотает еду, почти не замечая. – Такими темпами мы идти не можем. Мы начнем терять людей, если не…

– Она знает, – говоришь ты ему. Ты говоришь ласково, как можешь, но все же он замолкает. Он смотрит на тебя, пока ты не ложишься рядом с ним – неловко, с одной-то рукой, но успешно. Постепенно усталость побеждает его страдания, и он засыпает.

Однажды днем ты идешь с Юккой. Она устанавливает скорость, как должен хороший руководитель общины, не гоня никого жестче, чем себя. На полуденном привале она снимает один ботинок, и ты видишь, что ее ноги в кровавых мозолях. Ты смотришь на нее, сдвинув брови, и взгляд твой настолько красноречив, что она вздыхает.

– Никогда не пыталась добыть себе ботинки получше, – говорит она. – Эти слишком свободные. Всегда казалось, что у меня будет время.

– Если у тебя загниют ноги, – начинаешь ты, но она закатывает глаза и показывает на груду груза посреди лагеря.

Ты бросаешь туда недоумевающий взгляд, хочешь продолжить свои укоры, но потом замолкаешь. Подумай. Еще раз посмотри туда. Если каждая телега везет ящик соленого хлеба и еще ящик колбасы, и если во всех этих бочках маринованные овощи, а в этих зерно и бобы…

Эта груда такая маленькая. Так мало для тысячи человек, у которых впереди несколько недель перехода через Мерц. Ты затыкаешься. Она все же добывает запасные носки у кого-то, это помогает.

Тебя поражает, как ты так хорошо переносишь путь. Ты не здорова в полном смысле слова. Твой менструальный цикл прекратился, но, возможно, это еще не менопауза. Когда ты раздеваешься, чтобы вымыться в корыте, что бесполезно под постоянным дождем, но привычка есть привычка, ты замечаешь, что твои ребра выпирают из-под обвисшей кожи. Это лишь отчасти из-за хождения – отчасти еще из-за того, что ты постоянно забываешь есть. К концу дня ты устаешь, но ощущаешь это как бы со стороны. Когда ты касаешься Лерны – не ради секса, у тебя просто сил нет, ради тепла, если свернуться у него под боком, ты сохранишь калории – это приятное ощущение, хотя тоже отстраненное. Ты словно паришь над собой, смотришь, как он вздыхает, как кто-то еще зевает. Словно это происходит с кем-то другим.