Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

Внутри отливающей перламутром повозки стены украшены изящным рисунком лоз, сделанным чем-то, похожим с виду на золото. Нэссун не уверена, является ли этот металл чисто декоративным или имеет какое-то предназначение. Твердые гладкие сиденья пастельных цветов сделаны в виде створок раковин мидий, которые она ела когда-то в Найденной Луне, и имеют удивительно мягкую обивку. Они прикреплены к полу, обнаруживает Нэссун, и все же их можно крутить из стороны в сторону и откидывать спинку. Она понятия не имеет, из чего они сделаны.

К ее изумлению, когда они устраиваются, в воздухе звучит голос. Женский, вежливый, отстраненный и каким-то образом успокаивающий. Язык… непонятен и совершенно незнаком. Однако произношение слогов такое же, как в санзе-мэте, и что-то в ритмике предложений, порядке слов соответствует ожиданиям Нэссун. Она подозревает, что часть первого предложения – приветствие. Она думает, что слово, повторяющееся в промежутках между произнесенными тоном приказа отрывками, может быть смягчающим, чем-то вроде пожалуйста. Остальное, однако, полностью чуждо.

Голос звучит лишь короткое время, затем замолкает. Нэссун бросает взгляд на Шаффу и с удивлением видит, что он хмурится, глаза сосредоточенно сузились – хотя это отчасти от напряжения в его челюстях и еле заметной бледности вокруг губ. Серебро снова терзает его, и сейчас сильно. И все же он поднимает на нее взгляд с чем-то вроде удивления.

– Я помню этот язык, – говорит он.

– Эти странные слова? Что они говорят?

– Что эта… – Он кривится. – Штука. Она называется трансмаль. Объявление говорит, что она покидает этот город и начинает переход в Сердечник через две минуты и прибудет туда через шесть часов. Говорится еще что-то о другом транспорте, других маршрутах, обратных поездках в разные… узлы? Не помню, что это значит. И она надеется, что нам понравится поездка. – Он натянуто улыбается.

– О. – Довольная, Нэссун немного ерзает в своем кресле. Шесть часов для путешествия на ту сторону планеты? Так чего удивляться, ведь эти люди построили обелиски.

Делать вроде бы нечего, кроме как устроиться поудобнее. Нэссун осторожно снимает свой рюкзак и вешает на спинку кресла. При этом она замечает, что весь пол вроде как зарос лишайниками, хотя это не может быть от природы или случайно – они цветут приятными регулярными узорами. Она тянется к полу и обнаруживает, что он мягкий, как ковер.

Шаффа более беспокоен, он расхаживает по уютному пространству этого самого… трансмаля… и то и дело касается его золотых прожилок. Он расхаживает медленно, методично, но это нехарактерно для него, и Нэссун тоже начинает беспокоиться.

– Я бывал здесь, – бормочет он.

– Что? – Она слышала его слова. Она просто озадачена.

– В этом трансмале. Возможно, сидел в этом же самом кресле. Я был здесь, я чувствую. И этот язык – не помню даже, чтобы я слышал его, и все же. – Внезапно он оскаливает зубы и запускает пальцы в волосы. – Знакомо, но нет, нет… контекста! Смысла! Что-то в этом путешествии не так. Что-то не так, и я не помню, что именно.

Сколько Нэссун знает Шаффу, в нем всегда был надлом, но сейчас впервые он показался ей травмированным. Он говорит быстрее, слова налетают друг на друга. В том, как его глаза мечутся по интерьеру трансмаля, есть некая странность, заставляющая Нэссун думать, что он видит то, чего здесь нет.

Стараясь скрыть тревогу, она хлопает рукой по раковине-креслу рядом с ней.

– Оно достаточно мягкое, чтобы в нем поспать, Шаффа.

Это слишком очевидное предложение, но он оборачивается к ней, и на мгновение затравленное напряженное выражение его лица смягчается.

– Ты всегда так волнуешься за меня, малышка. – Но, как она и надеялась, это гасит его беспокойство, и он садится.

Как только он это делает – Нэссун подскакивает – снова слышится голос. Он задает вопрос. Шаффа сдвигает брови и медленно переводит: