Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор (2021)

Затем появился Маркус, зажимающий рукой бок, проколотый охотничьим ножом в десяти местах. Сквозь его пальцы сочилась кровь. Волосы, жесткие и пшеничные, как у мамы, но вьющиеся, как у отца. Следующей пришла Дебора – моя старшая сестра. Обрывки веревки болтались на ее посиневшей раздутой шее. Рядом бежал Чейз, держа игрушечный поезд, с которым и умер в руках. На его плечах висела семилетняя Хлоя – она, задушенная подушкой, выглядела миловиднее всех, почти такая же, какой была при жизни. Разве что лицо казалось неестественно бледным… В ушах сверкали рубиновые серьги, подаренные тетушкой Кларой на день рождения, который она успела отпраздновать всего за два дня до своей смерти.

Вся моя семья, улыбнувшись напоследок, взялась за руки и ступила обратно во тьму, из которой и появилась. Та пульсировала, как сердце башни, обещая, что это не конец.

К тому моменту я уже исходила холодным потом. Лицо горело, но руки мерзли. Я боялась закрыть глаза, но старалась абстрагироваться от всего этого, глядя в одну точку и игнорируя бесплотных родственников, устроивших в моей пыточной камере проходной двор.

– Спасибо, что напомнили, как выглядели мои родные! – раздраженно выкрикнула я в пустоту, вскинув голову к потолку: башня была такой высокой, что его не было видно вовсе. – Но я и не забывала! Это моя история! А Шайя говорила, что вы покажете мне свою.

– А ты уверена, что тебе по силам вынести ее?

Ко мне вышла Рашель. Точнее, то, что взяло себе ее облик. Медные волосы, паутинка шрамов, широкие скулы… Но не те глаза. То были глаза тысячи женщин, замученных и загубленных: зеленые, серые, синие, голубые, карие, аметистовые, рубиновые, черные. Радужки смешались, играя всеми цветами, и от взора, читающего меня, как раскрытую книгу, засосало под ложечкой.

– Как ты могла? – спросила Рашель голосом, который звучал так же многогранно, как хоровой оркестр.

Я инстинктивно отступила назад, но дальше было некуда – стена. Сжав руки в кулак и напомнив себе, что башня – всего лишь сосредоточие чужой боли, которая никак не может излиться, а потому кипит и пытается сварить меня заживо, я взяла себя в руки и приняла ее правила игры. Все, чтобы стать сильнее. Все, чтобы дойти до конца.

– О чем вы говорите, ведьмы?

Уголок губ Рашель дернулся вверх от моего обращения, но быстро опустился под гнетом злобы. Та разъедала их души и заставляла делать с каждым визитером то, что они делали сейчас со мной.

– Как ты могла отдать свое тело и сердце тому, чей народ содеял с нами это?

– Коул никогда не охотился на ведьм, – прошептала я.

– Уверена?

Где-то поблизости, вырываясь из оков мрака, зазвучала симфония скрипки, похожая на мамину колыбельную. Я повернулась, ища ее источник, чувствуя непреодолимое влечение к чему-то родному и близкому… И, воспользовавшись моментом, Рашель прыгнула на меня. Я упала, но не на пол, а куда-то в прошлое.

«Все мы – круги на воде, расходящиеся от камня, упавшего в реку давным-давно. Позволь показать тебе, кем он был когда-то и кем станет однажды вновь».

Когда я наконец сумела отбиться и, сбросив с себя Рашель, открыла глаза, башня вокруг переменилась. Увешанные факелами, стены без единого изъяна стали сухими и прочными. Здесь даже появилась дверь: добротная и кованая, с шотландской геральдикой на косяках. То тут, то там пищали крысы, а наверху я увидела несколько крюков и подвешенные на них клетки – пустые, но хранящие человеческие останки в виде лоскутов одежды и костей.

– Хорошо, давай попробуем еще разок.

Я завизжала так громко, что эхо, отразившись от стен, оглушило меня. Боль казалась реальной и настолько сильной, что сначала я даже не поняла, что именно болит. Виной всему оказалась раскаленная кочерга, прижавшаяся к щеке. Кожа запузырилась, и в воздухе запахло горелой плотью. Во рту скопилась кровь, когда стоящий надо мной мужчина чиркнул кочергой, проводя ею по раскрытым губам.