Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор (2021)

Коул кивнул, не сводя с меня глаз: ореховых, чистых, но впервые не выражающих ничего. Даже человечность. Они порочно умаслились, как у Джулиана в худших его порывах, когда Коул вдруг отложил кочергу и взялся за длинные ржавые клещи.

– Пальцы, – сказал Коул, ухмыльнувшись. – Совсем забыл, что у тебя их целых десять. Говорят, без них ворожеям куда сложнее колдовать…

Я жалобно всхлипнула, плотно закрывая глаза, и вцепилась пальцами в подлокотники, чувствуя, как мужские руки насильно выпрямляют и вытягивают их, чтобы отрезать.

– Это все башня, – повторяла я себе под нос. – Это все не по-настоящему…

Но нет, боль была вполне настоящей. Она выкручивала, разрывала на части. Следом за клещами Коул опробовал на мне жгут, затем – обычные швейные ножницы, а после – коленодробилку и «вилку еретика», впивающуюся в шею при малейшем наклоне головы. Фантазия у него все не кончалась и не кончалась… А когда все-таки начала иссякать, ему на помощь пришли другие охотники.

Множество пыток смешались в одну, а час будто перетек в дни. Возможно, так оно и было. Взирая на кровавое месиво, в которое превратилось мое тело, и грязное платье из серой парчи, я не могла понять, откуда натекло столько крови – из обрубленных пальцев, порванного уха или из-под юбки? Хотя одно было ясно точно: ничего не кровоточило сильнее, чем моя душа.

А карие глаза все смотрели… Смотрели и упивались.

«Бедная девочка… Была ли это ты? Или то была одна из нас? Его любовь – искупление грехов, которые он не помнит? Или то был не он, а лишь тот, от кого распустился его род подобно древу? Есть ли разница? Нет. Грех есть грех. Неся его в своей крови, уже не отмыться».

Когда я решила, что это никогда не кончится, боль отступила. Я моргнула и окунулась в темноту сырой крошащейся башни, по которой уже успела так истосковаться. Но не прошло и секунды, как все завертелось вновь. Я даже не успела обшарить руками собственное тело, чтобы нащупать целые конечности и знакомые джинсовые шорты, как снова оказалась в незнакомом месте. То была уже не башня, а каменный коридор, по которому меня тащили за волосы. Меня бросили в ноги судьи, и я расшибла нос, покатившись кубарем. Присяжные ликовали. Ими были все те же мужчины с охотничьими ножами и ядовитыми оскалами. Среди них затесалось всего несколько крестьян, но и те отличались не меньшей кровожадностью. Судя по возгласам, их единственным желанием было поскорее увидеть мою голову на пике. В конце концов, чем еще заняться в Средневековье? Казни – их любимое шоу.

– Признаешь ли ты свою вину, дева из диких земель, которые ты зовешь Шамплейн? Сговаривалась ли ты с Дьяволом? Наводила ли порчу на дома селян? Губила ли скот и делила ли ложе с инкубом, как утверждает сир Редрих? Ты признаешь свою вину?!

Это снова было не мое тело. Не моя жизнь и не моя судьба, но душа… Душою я была здесь. Как страшный сон, в котором ты контролируешь происходящее лишь наполовину. Именно поэтому я воскликнула, преисполненная чувствами, которые были и мои, и не мои одновременно:

– Нет, не признаю! Я не виновна. Я не ведьма! Отпустите меня!

Морщась от смрада, что источали моя гниющая плоть и задеревеневшая от крови одежда, седовласый стражник схватил меня за скованные руки и вывернул их до скрипа суставов.

– Что же тогда это такое, если не метка Сатаны?!

Я опустила глаза на черные вены. Пульсирующие, толкающие густую тьму вместо крови, они выдавали меня с потрохами.

– Я не ведьма… – повторила я шепотом, и вен стало в два раза больше. – Я не хочу…

«Признавать, кто ты есть, даже зная, что за этим последует, – вот что значит быть ведьмой. Ты никак не можешь понять. Поэтому…»

– Да смилуется над тобой Господь, дитя.