Циклоп - Клайв Касслер (1986)

— Господин Лебарон летел против встречного юго–восточного ветра скоростью пять миль в час. Вам придется лететь против ветра скоростью восемь миль в час, нужно будет это учитывать. Над Теркс и Кайкос движется поздний ураган. Метеорологи назвали его «Маленькой Евой», потому что его размер в диаметре не превышает шестидесяти миль. Прогнозисты думают, что он движется на север, к Каролине. Если вы повернете назад не позднее четырнадцати часов, то «Маленькая Ева» подарит вам хороший попутный ветер и быстро доставит вас домой.

— А если мы этого не сделаем?

— Не сделаете чего?

— Не повернем назад, когда пройдет четырнадцать часов.

Начальник аэродромной команды ехидно улыбнулся:

— Я бы не советовал вам отправляться навстречу тропическому шторму, где ветер несется со скоростью пятьдесят миль в час. Особенно учитывая, что вы летите на дирижабле, которому уже лет шестьдесят.

— Убедительно, — признал Питт.

— Если учесть встречный ветер, — сказал Ганн, — то мы едва успеем добраться до зоны поиска к десяти с половиной. У нас почти не останется времени, чтобы там осмотреться.

— Да, — подтвердил Джордино, — просто будем придерживаться маршрута Лебарона.

— Как–то просто звучит, — пробурчал Дирк себе под нос. — Слишком просто.

В ту минуту, когда трое коллег по НУПИ собирались подняться на борт, к дирижаблю подъехал лимузин Лебаронов. Из машины вышел Анджело и аккуратно открыл заднюю дверь. Внутри показалась Джесси, в дизайнерском костюме «сафари», с повязанными ярким шарфом волосами в стиле тридцатых годов, что делало ее похожей на туристку. Под рукой дама несла замшевую полетную сумку.

— Все готово? — бойко спросила она, проскальзывая мимо них по лестнице в гондолу.

Ганн мрачно посмотрел на Питта:

— Ты не говорил нам, что мы собираемся на пикник.

— Я и сам только что об этом узнал, — ответил Питт, уставившись на Джесси, развернувшуюся к ним в дверном проеме.

— Прошу прощения, — сказала она. — Я забыла упомянуть, что ваш пилот — это я.

На лицах Джордино и Ганна застыло такое выражение, будто они проглотили живого кальмара. Питт, наоборот, развеселился. Он сказал:

— В каком смысле?

— Рэймонд научил меня летать на «Проспертире», — отозвалась она. — Я провела за штурвалом уже больше восьмидесяти часов, и у меня есть лицензия.

— Давайте без шуточек, — Питт был заинтригован.

Джордино не почувствовал в ее словах ни капли юмора.

— Госпожа Лебарон, а нырять вы умеете?

— В воду? Или вы имеете в виду нырять с парашютом? Я могу и то, и другое.

— Мы не можем взять с собой женщину, — решительно произнес Ганн.

— Госпожа Лебарон, прошу вас, — вмешался начальник аэродромной команды. — Мы не знаем, что случилось с вашим мужем. Это может быть опасно.

— Значит, так: мы будем связываться с вами по тому же принципу, что и Рэймонд, — громко сказала она, не обращая внимания на его слова. — Если обнаружим что–нибудь интересное — передадим вам голосовое сообщение. Шифроваться не будем.

— Просто смешно, — возразил Ганн.

Питт пожал плечами:

— Ну, даже не знаю. Я за то, чтобы взять ее.

— Ты что, серьезно?

— Почему бы и нет? — с язвительной усмешкой ответил Дирк. — Я за равноправие. У нее есть такое же право покончить с собой, как и у нас.

Аэродромная команда в гробовой тишине наблюдала, как старый дирижабль поднимается навстречу солнцу. Внезапно он начал резко снижаться. Все застыли на месте от испуга, когда посадочное колесо коснулось гребня волны. Но затем воздушный корабль медленно выпрямился и начал снова подниматься.

Кто–то взволнованно прокричал:

— Взлетай, малыш, взлетай!