Циклоп - Клайв Касслер (1986)

Сунув руки под простыню, он ощупал себя. Если не считать нескольких бинтов и марлевых повязок, он был абсолютно голый. Про себя он удивился, зачем доктору непременно нужно раздеть пациента, чтобы сделать ему всего лишь несколько перевязок. Питт опустил босые ноги на бетонный пол и присел, раздумывая о следующем действии. Надувшийся мочевой пузырь напомнил ему, что он все еще живой человек, поэтому Дирк подошел к комоду, жалея, что там не стоит чашечка кофе. Зато эти люди, кем бы они ни были, оставили на комоде его часы «Докс». Стрелки на циферблате показывали 11.55. Питт никогда не спал более девяти часов подряд, поэтому справедливо предположил, что это было утро следующего дня.

Через минуту он наклонился над умывальником и плеснул на лицо холодной воды. Единственное полотенце было грубым и почти не поглощало влагу. Он подошел к шкафу, открыл его и нашел рубашку цвета хаки, брюки на вешалке и пару сандалий. Прежде чем одеться, мужчина стянул повязки с нескольких ссадин, чесавшихся сильнее других, и размял суставы, наконец–то обретшие свободу движений. Одевшись, он попытался открыть тяжелую железную дверь. Она оказалась заперта, поэтому Питт постучал по крепкой металлической поверхности. Звуки ударов гулко разнеслись по комнате, отражаясь от голых бетонных стен.

Ему открыл парень в советской армейской форме, на вид не старше девятнадцати лет, и сразу же отступил назад, нацелив в грудь Питта автоматический пистолет размером с молоток. Солдат жестом велел идти по длинному коридору налево, и пленник подчинился. Они прошли мимо нескольких таких же железных дверей, и Дирк подумал, что за любой из них может быть заперт Ганн или Джордино.

Они остановились у лифта, открытые двери которого придерживал охранник. Войдя внутрь, Питт почувствовал легкое давление на ноги, означавшее, что лифт движется вверх. Он взглянул на индикатор лифта и отметил, что здесь было пять этажей. «Неплохо для землянки», — подумал он. Лифт остановился, и двери автоматически открылись.

Охранник вывел его в ковровый зал со сводчатым потолком. У двух боковых стен стояли шкафы, заставленные сотнями книг на английском языке. Преимущественно это были самые популярные книги современных американских писателей. Всю дальнюю стену закрывала огромная карта Северной Америки. Комната показалась Питту чьим–то личным кабинетом. На мраморной столешнице большого антикварного стола с резными ножками лежали последние выпуски газет «Вашингтон пост», «Нью–Йорк таймс», «Дневник Уолл–стрит» и «США сегодня». На столах, стоявших по обе стороны от входной двери, были стопками сложены технические журналы — «Компьютерные технологии», «Новости науки» и «Журнал ВВС». На толстом темно–красном ковре были равномерно расставлены шесть кресел, обтянутых зеленой кожей.

Охранник молча вернулся в лифт и уехал, оставив Питта стоять посреди пустой комнаты.

Дирк подумал, что, скорее всего, за ним сейчас наблюдают, словно за обезьянкой, посаженной в клетку. Он знал, что бесполезно осматривать стены, пытаясь найти видеокамеру. Не было никаких сомнений, что ее спрятали где–то в комнате, чтобы следить за его действиями и все записывать. Он решил проверить, как они отреагируют на такой фокус: закатив глаза и покачнувшись, словно пьяный, мужчина упал на ковер.

Не прошло и пятнадцати секунд, как распахнулась потайная дверь, чей контур полностью сливался с линиями широты и долготы гигантской настенной карты, и в комнату вошел невысокий подтянутый мужчина в хорошо подогнанной по фигуре советской униформе. Он склонился над Питтом и заглянул в его приоткрытые глаза.

— Вы меня слышите? — спросил он на английском языке.

— Да, — промычал Питт.

Русский подошел к столу и наклонил хрустальный графин над бокалом. Затем вернулся и приподнял голову Питта.

— Выпейте, — велел он.

— Что это?

— Крепкий коньяк «Курвуазье», — ответил русский офицер с безупречным американским акцентом. — Вы почувствуете себя лучше.