Воронихи - Даниэль Пейдж (2020)

Ту, ректорскую дверь, открыть было куда сложнее, чем эту, замок на которой стоял больше для виду и к тому же капитально проржавел. Он заскрежетал, открываясь. Скарлетт с трудом сглотнула, окинув напоследок взглядом грязную, тускло освещенную лестничную клетку, и шагнула в квартиру. Она толком не знала, что ожидает увидеть: освежеванные трупы животных, жертвенный алтарь, еще влажный от крови, может быть, разбросанные кости или кучи кладбищенской земли. Или прядь волос. Однако вместо этого обнаружила… самую обычную нормальную комнату.

Тут стоял диван, из которого местами торчала набивка. Ящик телевизора, выглядящий так, будто его выпустили в прошлом тысячелетии. На полу – лысоватый ковер, на стене – полка с несколькими книжками Филиппа Пулмана.

Скарлетт на цыпочках прошла дальше и обнаружила маленькую ванную комнату с тесной душевой кабиной и шампунем из магазина «Все за доллар». А еще – спальню с узкой незаправленной кроватью и икеевским комодом: некоторые его ящики были выдвинуты, и из них свисала черная одежда.

Ничего. Тут не было не только ни следа губительной магии, тут никогда не колдовали вообще, и точка. Никаких свечей, трав, благовоний. Даже никаких кристаллов для защиты помещения.

На тумбочке у изголовья кровати девушка заметила зачитанную до дыр книгу с треснувшим корешком, она называлась «Как бороться с одиночеством». Рядом стояла фотография в дешевой рамке: Гвен в выпускном платье рядом с возрастной четой, наверное, родителями, а может, дедушкой и бабушкой. Они обнимали девушку, и все трое улыбались на камеру.

Ощутив, как ее кольнуло чувство вины, Скарлетт повернулась и уже собралась выйти из комнаты, но зацепилась глазами за другое фото – без всякой рамки, просто засунутое за ободок зеркала, мятое и выцветшее от времени. Однако она все равно моментально узнала лица тех, кто на нем был. Смеющаяся Гвен. А рядом с ней, обхватив ее за шею, стояла…

Харпер.

Оторвавшись от снимка, Скарлетт направилась обратно в гостиную. Там она бросила на пол сумочку и принялась рыться внутри. В результате ее действий в центре потрепанного ковра Гвен появилась ониксовая чаша. Потом девушка с гримасой извлекла герметично закрывавшийся полиэтиленовый пакет, где лежала ее покупка из «Котла и подсвечника».

– Прости, Минни, но мне придется… – прошептала она в сумрак комнаты.

Желчь подступила к ее горлу, когда она открыла пакет. Ноздри наполнила смесь запахов формалина и крови. От одной только вони у нее защипало глаза и подступили слезы. В магии подобное тянется к подобному. Чтобы обнаружить губительную магию, надо самой ее сотворить. Скарлетт задержала дыхание и вывалила мерзко хлюпнувшее содержимое пакета в свою гадальную чашу.

Она поднесла ладони к чаше так близко, как только смогла себя заставить. Закрыла глаза. Сосредоточилась. Воздух наполнила магия, заставляя его искрить. Свет в комнате то вспыхивал, то гас, снова и снова. Окна дребезжали от ветра.

– К крови кровь, к слезе слеза, слушай меня, сердце злобы, – прошептала Скарлетт, не смея произносить такие слова громче. Она никогда раньше не делала ничего подобного. Если узнает мать, она с нее живьем шкуру сдерет. Девушка постаралась выгнать из головы тревожные мысли. Нужно собраться. Сфокусироваться на заклинании, – и открой ты мне глаза, злую волшбу явить чтобы.

Тишина. Целое мгновение тишины. А потом, когда Скарлетт уже заподозрила, что спутала слова… тук. Тук-тук.

Она быстро открыла глаза и почувствовала, как ее собственное сердце заколотилось даже быстрее, чем раньше. В чаше для гаданий билось купленное ею законсервированное сердце кролика. Тук-тук. Тук-тук. Девушка в ужасе смотрела, как оно истекает темной густой кровью, заполняя ею сосуд.