Запертые во тьме - Наталья Тимошенко (2021)

— А мы с вами соседи, — не замечая грубого тона, продолжил высокий, а сам так и норовил заглянуть Жене за плечо, рассмотреть внутренности фургона.

Женя понимал его интерес: если они на самом деле соседи, значит, это те ребята, у которых возле обычного старенького внедорожника стоит такая же обычная брезентовая палатка. Огромный белый фургон наверняка вызывает у них нездоровую зависть и желание хоть одним глазком подсмотреть, что там внутри и кто эти люди, которые могут себе позволить такую величественную красоту.

— Так вам соли по-соседски, что ли? — схохмил Женя, выходя вперед и прикрывая за собой дверь.

— Соли не соли, а от сигаретки я бы не отказался, — вздохнул молчавший до этого низкий.

— Не курю, — соврал Женя.

— Эх…

Не обратив внимания на тяжелый вздох товарища, высокий протянул Жене руку.

— Меня Алексей зовут, для своих можно просто Леха, а это Альберт, — он указал на низкого.

— Женя, — Женя пожал его руку, оказавшуюся внезапно прохладной в этой жаркой степной ночи.

Леха еще раз оглядел фургон, уже не скрывая зависти во взгляде, и предсказуемо спросил:

— А вы, ребят, кто вообще?

Наверное, хотел еще спросить, откуда деньги на такую машину, но постеснялся.

— Мы из Института исследований необъяснимого! — не без гордости заявил Женя.

Ребята перестали его настораживать, показались теперь обычными энтузиастами, которыми была когда-то и компания Войтеха Дворжака. Непонятно только, каким образом энтузиасты получили доступ на закрытую территорию.

— Круто! — выдохнул Леха.

— На государственные деньги таким добром разжились? — не стал уходить от вопроса про деньги парень с необычным именем Альберт.

— Почему на государственные? — не понял Женя. — Мы частная организация!

— Ясно.

И в этом «ясно» Жене почудилось презрение ко всем зажравшимся буржуям, которые смеют брать плату за выполненную работу вместо того, чтобы добиваться дотаций от государства, прозябать от безденежья и ездить на тойотах начала девяностых. Наверное, понял посыл и Леха, потому что разом сник, осознав, что внутрь их Женя теперь не пустит. Не то чтобы он раньше собирался, но теперь уж точно.

— Говорят, вы сегодня в Кувандык ходили? — зашел с другой стороны Леха.

— А вы что, не ходили еще? — удивился Женя. Он точно помнил, что, когда они приехали, лагерь ребят уже был разбит, а значит, они приехали раньше и по идее вылазку в город должны были совершить тоже раньше.

— А мы и не пойдем, — снова мрачно сплюнул Альберт.

— Не пускают нас, — подтвердил слова товарища Леха. — Сюда пустили, поскольку мы от государства, да и Алика дядя тут большой чин. А вот Кувандык для нас закрыт. Ну да ничего, мы тоже не лыком шиты…

— А что там? — перебил товарища Альберт и кивнул в сторону тени, почти неразличимой этой ночью: небо еще с вечера заволокли тучи, и в воздухе порой даже пахло дождем.

— Я не ходил, — покачал головой Женя, — а с коллегами обсудить еще не успел ничего.

Он почти не соврал, и потому выглядел достаточно убедительным. Ребята еще некоторое время поболтали ни о чем, но в конце концов распрощались и ушли, а Женя вернулся к фургону с тягостным чувством, что они приходили разведать, один он остался на ночь в фургоне или же с ним кто-то есть. Но Женя всячески уходил от этой темы и теперь распереживался: надо было сказать, что внутри еще коллега, а лучше двое. Кто знает, что на уме у этих «соседей»? А ну как решат поживиться? Женя здраво оценивал свои внешние данные и понимал, что худощавый очкарик двадцати пяти лет от роду не может выглядеть угрожающе. Придется внимательнее следить за камерами, снимающими пространство вокруг фургона, и вообще держать ухо востро.