Клетка короля - Клетка короля (2017)

Она отводит руку. Тем лучше. Анабель – истребитель. Я не хочу, чтобы она дотрагивалась до меня. Она способна уничтожить человека одним прикосновением.

– Я скорблю о вашем сыне.

Король Тиберий не был добр ни со мной, ни с Мэйвеном, ни с большей частью собственных подданных – с людьми, которые жили и умирали в рабстве. Но он любил мать Кэла. Любил своих детей. Он не был злым. Просто слабым.

Анабель не сводит с меня глаз.

– Странно. Ты ведь помогла убить его.

В ее голосе не звучит упрека. Ни гнева, ни ярости.

Она лжет.

Зал Совета неярок. Только белые стены и черные колонны, мрамор, гранит и хрусталь. Он словно пожирает радужную толпу. Знатные гости, чьи платья, костюмы и мундиры сверкают всеми возможными цветами, устремляются к дверям. Они нажимают, торопясь войти внутрь, прежде чем королевская невеста и ее собственная свита торжественно двинутся через площадь Цезаря. Снаружи толпятся сотни Серебряных, слишком незнатных для того, чтобы удостоиться приглашения на свадьбу. Они ждут, стоя рядами, по обе стороны прохода, за спинами многочисленных солдат двух держав. Камеры, поставленные на помосты, тоже ждут. И вместе с ними ждет все королевство.

Стиснутая толпой на входе во дворец, я могу лишь заглянуть через плечо Айрис.

Она сохраняет хладнокровие и выглядит совершенно уместно здесь. Спокойная, как неподвижная водная гладь. Не знаю, как Айрис это выдерживает. Король-отец держит ее под руку, и его зеленовато-синее одеяние кажется особенно ярким рядом с белым рукавом свадебного платья. Сегодня на нем серебряная корона с сапфирами, как и на Айрис. Они не разговаривают друг с другом, сосредоточившись на площади, которую им нужно пересечь.

Шлейф в моих руках кажется жидким. Шелк такой тонкий, что вот-вот выскользнет из пальцев. Я держу его крепко, хотя бы для того, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. В кои-то веки я рада, что Эванжелина рядом. Она поддерживает другой край шлейфа. Судя по перешептываниям прочих фрейлин, это зрелище граничит со скандалом. Но зато люди смотрят на Эванжелину, а не на меня. Никого не интересует девочка-молния, лишенная своих искр.

Эванжелина ничуть не смущена. Зубы у нее сжаты, подбородок вздернут. Со мной она не разговаривает. Вот и хорошо.

Где-то трубит рог. И толпа откликается, разом повернувшись ко дворцу. Море глаз. Я чувствую на себе каждый взгляд, когда мы трогаемся с места. На крыльцо, по лестнице, в пасть к Серебряным зевакам… В последний раз я видела здесь толпу, когда стояла на коленях, в ошейнике, окровавленная, покрытая синяками, отчаявшаяся. Ничего не изменилось. Мои пальцы дрожат. Стражи теснят нас, Кошка и Клевер шагают позади – в простых, но приличных платьях. Толпа подается вперед; Эванжелина так близко, что ей ничего не стоит ткнуть меня ножом под ребро. Мне не хватает воздуха, горло перехватывает, грудь сжимается. Я с трудом сглатываю и заставляю себя выдохнуть. «Успокойся». Я сосредотачиваюсь на шлейфе у себя в руках. На конкретной задаче.

На щеке я ощущаю каплю влаги. Надеюсь, это дождь, а не слезы.

– Соберись, Бэрроу, – шипит кто-то.

Возможно, Эванжелина. Как и в случае с Мэйвеном, я ощущаю болезненный прилив благодарности за скудную поддержку. Я стараюсь отогнать это чувство. Пытаюсь убедить себя. Но, как голодная собака, я принимаю любые объедки. Всё, что в моем положении может сойти за доброту.

Перед глазами всё кружится. Если бы не мои ноги – быстрые, уверенные ноги, – я бы споткнулась. Каждый шаг дается труднее предыдущего, спину сводит паника. Я тону в белизне платья Айрис. И принимаюсь считать удары сердца. Что угодно, лишь бы не упасть. Не знаю почему, но такое ощущение, что с этой свадьбой захлопнулась тысяча дверей. Мэйвен удвоил свою мощь и усилил хватку. Я никогда не спасусь от него. Только не теперь.