– Спасибо, объяснил, – фыркает Эмма, на ходу заплетая свои яркие волосы, чтоб не лезли в глаза. Она не красила их несколько недель, судя по русым корням. – Он имеет в виду, что по человеческому телу постоянно пробегают электрические импульсы. Маленькие, невероятно быстрые. Их трудно заметить и почти невозможно контролировать. В основном они собраны в мозгу. И там ими проще всего овладеть.

Я смотрю на Тайтона круглыми глазами. А он просто шагает дальше – руки засунуты в карманы, белые волосы свисают на один глаз. Как будто тут нет ничего особенного. Как будто то, что сказала Элла, не внушает ужас.

– Ты можешь контролировать чужой мозг?

Холодный страх сродни удару ножом в живот.

– Не так, как ты думаешь.

– Откуда ты знаешь, как…

– Ты очень предсказуема, Мэра. Я не умею читать мысли, но не сомневаюсь, что полгода во власти шепота сделают подозрительным любого человека.

Раздраженно вздохнув, Тайтон поднимает руку. Между пальцев мелькает искра – ярче солнца и гораздо ослепительней. Одного ее прикосновения достаточно, чтобы вывернуть человека наизнанку.

– Элла хочет сказать, что я могу посмотреть на человека – и он рухнет на землю, как мешок. Я воздействую на электричество в чужом теле. Если я настроен милостиво, противник обойдется судорогами. Если нет – он умрет.

Хлопая глазами, я смотрю на Эллу и Рейфа.

– Кто-нибудь из вас тоже это умеет?

Оба усмехаются.

– Ни у кого из нас нет такой власти даже в зачатке, – говорит Элла.

– Тайтон может убить тайно, так, что никто не заметит, – объясняет Рейф. – Представь: мы ужинаем в столовой, и премьер на другом конце зала вдруг падает. Приступ. Он умирает. Тайтон, не моргнув и глазом, продолжает есть. Конечно, – добавляет он, хлопая Тайтона по спине, – я не хочу сказать, что ты однажды это проделаешь.

Тайтон почти не обращает на него внимания.

– Утешил.

Какой чудовищный – и полезный – способ применения силы.

На тренировочной площадке кто-то отчаянно орет. Крик привлекает мое внимание, и, повернувшись, я вижу двух схватившихся новокровок. Килорн, наблюдающий за поединком, машет нам.

– Не хочешь сегодня попробовать? – спрашивает он, указывая на утоптанную землю площадки. – Я уже давно не видел, как девочка-молния сыплет искрами.

И я внезапно ощущаю искреннюю тягу. Драться с Эллой и Рейфом очень здорово, но бой двух электрониконов не то чтобы помогает совершенствоваться. Нет смысла обучаться бою с противником, которого мы еще долго не встретим.

Элла отвечает первой, не замедляя шага:

– Мы деремся на Грозовом холме. И так уже запоздали.

Килорн лишь поднимает бровь. Он ждет ответа от меня, а не от нее.

– Вообще-то, я не против. Нам нужно драться с такими противниками, какие нас ожидают.

Я стараюсь говорить дипломатично. Мне нравятся Элла и Рейф. Даже Тайтон, хотя я его почти не знаю. Но у меня тоже есть право голоса. И я действительно считаю, что, сражаясь друг с другом, мы толком не продвинемся.

– Сегодня я хочу подраться здесь.

Элла открывает рот, чтобы возразить, но Тайтон ее опережает.

– Ладно, – говорит он. – С кем?

С тем, кто максимально похож на Мэйвена.

– Знаешь, у меня это получается гораздо лучше, чем у него.

Кэл вытягивает руку над головой, и под рукавом рубашки напрягается бицепс. Он ухмыляется, наслаждаясь моим вниманием. Я хмурюсь и складываю руки на груди. Он не согласился на мою просьбу, но и не сказал нет. Тот факт, что Кэл прервал собственную тренировку, чтобы прийти на площадку для спарринга, говорит о многом.

– Ладно. Тем проще будет сражаться с ним.

Я осторожно выбираю слова. «Сражаться», а не «убить». С тех пор как Кэл обмолвился, что хотел бы «помочь» брату, мне приходится действовать аккуратно. Я мечтаю убить Мэйвена за то, что он сделал со мной, но озвучить свои мысли не могу.

– Если я научусь драться с тобой, то с ним справлюсь запросто.