Смерть императора - Александр Старшинов (2014)

Трое пали сразу. Кто-то на бегу споткнулся об убитого и полетел кувырком, второй за ним. Третий успел перескочить, но его встретил Тиресий ударом клинка. А потом сверху из окон полетели камни – просто камнепад в горах – и обрушились они на голову бегущих навстречу римлянам мародеров.

Лишь двое успели отскочить к стене и тем ненадолго спастись – остальные остались лежать на мостовой. Этих последних двоих Тиресий и Марк Антоний успокоили быстро – благо у парней имелись при себе только ножи.

– Что теперь? – спросил Аттий, переводя дыхание.

Тиресий огляделся.

– То, что запланировали. Тела – в сожженный дом. Стену – закрасить.

* * *

Ночью на соседней улице подожгли богатый особняк. Тиресий, стоявший в карауле на крыше, видел, как перекидывают через стену зажженные факелы беснующиеся мальчишки. Ему даже показалось, что это свои, с соседней улицы, решили под видом гостей из прибрежных кварталов заняться грабежом.

Налетел ветер, подхватил пламя, огонь мгновенно скакнул на крышу ближайшего дома. Кажется, там проживал египтянин. Потом загорелся третий домус, за ним четвертый. Пламя весело перебегало от крыши к крыше, рвалось из окон, тянулось к небу. Люди кричали. Не было пожарных, чтобы погасить огонь. Первозданный Хаос вырвался из глубины первозданного мрака и заливал темными волнами все вокруг. Ненависть, ярость, смерть срослись в ночного цербера, что разгуливал, рыча, по улицам города.

Тиресий поднял тревогу, разбудил всех – приказал непрерывно набирать в колодце воду, наполнять амфоры и кувшины, бурдюки. Несколько рабов, разбуженные Аттием, встали дежурить на стенах. Другие таскали туда ведра с водой, поливали черепицу. Тиресий, то и дело оглядывая с высоты соседние дома, видел как при свете пламени мечутся темные человеческие фигурки – то ли пытаются спастись, то ли исполняют какую-то жуткую радостную пляску.

– Можно нарисовать картинку пожара… – сказал один из живописцев, ставя рядом с центурионом ведро с водой. – Наверное, вот так же горел Рим при Нероне. А правда, что император стоял на акведуке и пел, подыгрывая себе на цитре?

– Байки.

– Смотрелось бы хорошо. Значит, станет правдой… – хмыкнул художник и полез вниз по лестнице – за новым ведром.

Вместо него наверх поднялся Аттий – принес запас дротиков.

– Можно как-нибудь выбраться из города? – спросил Аттий, садясь рядом с Тиресием.

Центурион покачал головой:

– Пока не вижу, как это сделать. Надо ждать, когда подойдут римские войска…

– К этому времени нас всех перебьют, – вздохнул бывший легионер. – Я решил уходить. Завтра вечером. Готовься и ты.

У Тиресия возникло подозрение, что никуда Аттий уходить не собирается, а попросту хочет выставить нежелательных гостей за дверь, чтобы никто более не рисовал на белых стенах его дома черных орлов. Какой глупец!

– Лучше остаться и продолжать оборону… – сказал Тиресий.

– Э, парень, тут ты мне не командир, – оборвал Аттий, чем еще больше уверил Приска в задуманной подлянке. – Я сам служил и знаю, что лучше.

– Понятно…

Тиресий вскочил и спустился вниз. Срочно собрал всех, кроме караульных, в перистиле.

– Я не уйду из дома и вам не позволю, мы все остаемся и будем обороняться. У нас достаточно сил, чтобы защищаться… – выкрикнул центурион. – Вонобий. Ты со мной?

Но человек из Кирены не ответил. Напротив, отступил. И это было плохим знаком – Тиресий ощутил это буквально кожей.

– Разорался тут… – раздался голос из темноты.

И вперед выступил смуглый грек с курчавой бородкой, а рядом с ним еще двое – сильно смахивающие на гладиаторов. До этого часа Тиресий их не видел и не знал. Как они вообще появились в доме – разве что хозяин сам их пустил вечером.

– К вечеру тебя, римлянин, не должно быть в моем доме! – объявил Аттий, выходя на середину дворика.

– Так ты никуда не уходишь. – Тиресий покачал головой. – Я так и знал…