История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

Дон, ты делаешь роковую ошибку, если недооцениваешь нас. Разве можно победить облако, мечту, поэму? Человечество полностью в плену своего воображения. Хотите найти нас? Ищите в своем воображении, в своих снах. Но, несмотря на разговоры о воображении, мы неумолимо реальны – реальны, как ножи, поскольку разве они тоже не есть инструменты воображения? – и если мы захотим напугать вас, мы напугаем вас до смерти. Потому что вы умрете, Дон. Сначала твой дядя, затем доктор, потом Льюис. Потом Сирс, а за Сирсом – Рики. А следом за ними – и все остальные, кого бы вы ни призвали себе в помощь. По большому счету, Дональд, ты уже мертвец. Так что с тобой покончено. И Милбурн умрет вместе с тобой». Певучий луизианский акцент улетучился; из голоса исчезла даже женственность. В нем не осталось вообще ничего человеческого: – Я потрясу Милбурн до основания, Дон. Я и мои друзья вытянем клещами душу из этого жалкого городишки и раскрошим его кости своими клыками.

Зашипела пустая пленка, и Дон, сняв катушку с магнитофона, сунул ее в коробку. Двадцать минут спустя он убрал все катушки в коробки, сложил в стопки, затем перенес их в гостиную и долго и методично скармливал их огню камина: они дымились, извивались, отвратительно пахли и наконец таяли черными пузырями на пылающих поленьях. Если б Альма видела его сейчас, она бы смеялась.

«Дональд, ты уже мертвец».

– Черта с два! – громко сказал Дон. Он вспомнил измученное лицо Элеонор Харди, так быстро съеденное старостью; Альма десятилетиями потешалась над ним и Клубом Фантазеров, принижая их достижения и конструируя их трагедии, пряталась во мраке за фальшью маски и выжидала момента для смертельного прыжка.

«И Милбурн умрет вместе с тобой».

– Если только мы не ударим первыми, – сказал он пламени. – Если только мы на этот раз не подстрелим рысь.

III. Последний из Клуба Фантазеров

Разве можно победить облако, мечту, поэму?

Альма Мобли

– А что есть невинность? – спрашивал Нарцисс друга.

– Это значит воображать, что жизнь твоя – тайна, – отвечал его друг. – А точнее, воображать, что есть какая-то тайна между тобой и зеркалом.

– Понимаю, – сказал Нарцисс. – Это недуг, который вылечивается любованием своим отражением.

1

Около семи утра Рики Готорн повернулся на кровати и застонал. Паника и тревога наполняли его, и темнота настораживала: надо скорее вставать, надо что-то делать, чтобы предотвратить какую-то страшную трагедию.

– Рики? – пробормотала рядом Стелла.

– Все хорошо, все хорошо, – ответил он и сел.

Окно на противоположной стене спальни смотрело в серую темень, подернутую редкой рябью лениво падающих снежинок, огромных, напоминавших снежки. Рики слышал, как колотится сердце: бум, бум. Кому-то грозила страшная опасность; за мгновение до пробуждения он увидел образ и знал, кто это был – во сне. Теперь же он знал лишь то, что ему нельзя оставаться в постели. Он отвернул одеяло и спустил ногу на пол.

– Опять кошмар, милый? – хрипло прошептала Стелла.

– Нет. Не волнуйся, Стелла, все нормально, – он погладил ее плечо и поднялся с постели. Желание срочно действовать, торопиться, не отпускало. Рики сунул ноги в тапочки, натянул поверх пижамы халат и тихо подошел к окну.

– Хороший мой, ты чем-то расстроен? Иди ко мне.

– Не могу. – Он потер лицо: ощущение тревоги все еще билось в груди, как птица, тревоги о том, что кто-то близкий сейчас в смертельной опасности. Снег преобразил задний двор Готорнов в цепь блуждающих белых хребтов и ущелий.