История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

Он взглянул на них сквозь прутья решетки. Тела уложены на пол у дальней стены, под нарами, – две неподвижные белые фигуры. Здесь полный порядок. «Погоди-ка», – подумал он, пытаясь припомнить тот день, когда их сюда привезли. А разве он положил миссис Барнс не на нары? Он же точно помнит, что… Хардести впился взглядом в трупы. «Погоди-ка, минутку, минутку», – напрягал он память, и вдруг даже тут, в холодном неотапливаемом колодце коридора, его бросило в жар. Маленький, закутанный во все белое сверток – замерзший насмерть ребенок Гриффинов – лежал на нарах.

– Да что за черт! – воскликнул он. – Да быть того не может! – Он же положил малыша рядом с Соузой, в камеру напротив.

Единственное, чего ему сейчас безумно хотелось, – запереть все двери и откупорить свежую бутылочку – убраться отсюда немедленно, – но он открыл дверь в камеру и вошел. Должно же быть какое-то объяснение: один из помощников вернулся и переложил тела, освободил немного места – вдруг еще подвезут… Но и этого не могло произойти без его ведома и участия: ключ-то один!.. Он посмотрел на светлые волосы Кристины Барнс, выбившиеся из-под простыни. А ведь секунду назад простыня была аккуратно обернута вокруг головы.

Хардести попятился к выходу из камеры, теперь уже совершенно не в состоянии стоять рядом с телом Кристины, и, оказавшись на пороге, в панике оглядел остальные трупы. Все было не так – словно каждое тело чуть сдвинулось, перевернулось на бок, или повернуло голову, или скрестило ноги, пока он находился к ним спиной. Он стоял на пороге камеры, и ему было жутко оттого, что он стоял спиной к ним, к остальным, но сил оторвать глаз от Кристины Барнс он не находил. Ему показалось, что ее волосы, как пена, выползают из-под простыни.

А когда Хардести быстро взглянул на маленький сверток на нарах, ноги едва не подкосились. Ему почудилось, что мертвый ребенок заворочался, макушка лысой головки просунулась наружу – гротескная пародия на роды.

Хардести выскочил в темный коридор. Хоть он и не видел, как они двигаются, но его охватила дикая, паническая и отчетливая уверенность в том, что все тела в камерах пришли в движение: если бы он чуть дольше задержался, они бы развернулись и потянулись к нему все, словно иголки к магниту.

Из последней камеры, пока еще пустой, донесся неприятный сухой скрипучий звук. Смешок. Хардести вздрогнул и начал пятиться, пока не наткнулся спиной на металлическую дверь, резко развернулся, вылетел из коридора и с грохотом захлопнул ее.

Записи Эдварда

12

Дон, ссутулившись у окна, с беспокойством смотрел в направлении Хавен-лейн – адвокаты должны были приехать еще пятнадцать – двадцать минут назад. Если только Сирс не сел за руль. А если так, то неизвестно, сколько они будут тащиться от дома Рики со скоростью пять – десять миль в час, ежеминутно рискуя на перекрестках и у светофоров. Одно успокаивало: попав, не дай бог, на такой скорости в аварию, они останутся живы. Однако в этом случае они могут застрять где-то по пути между домами Рики и его дяди и, беззащитные, без машины, в глубоком снегу, могут стать легкой добычей Грегори.

Дон отошел от окна и спросил Питера:

– Хочешь кофе?

– Нет, спасибо. Не видно?

– Пока нет. Должны вот-вот появиться.

– Жуткая ночь. Пожалуй, хуже не было.

– Думаю, нам недолго осталось их ждать, – сказал Дон. – Твой отец не возражал, что ты уходишь из дому в канун Рождества?

– Нет, – ответил Питер, и лицо его, изменившись, впервые за вечер приняло несчастное выражение. – Он… Он так переживает, не может никак успокоиться. Он даже не спросил, куда я иду, – губы Питера задрожали, и Дон видел, с каким трудом парень сдерживался, чтоб не разрыдаться.

Дон снова подошел к окну и, прижав ладони к холодному стеклу, всмотрелся:

– О, кто-то едет.

Питер поднялся и встал рядом.

– Тормозят. Это они.