– Мистер Джеймс сейчас живет у мистера Готорна?

– Мы решили, что так безопасней, – ответил Дон, наблюдая, как Сирс с Рики, выбравшись из машины, пробиваются по сугробам к дорожке.

– Хотел вам кое-что сказать, – проговорил за его спиной Питер, и Дон повернулся к нему лицом. – Я очень рад, что вы с нами.

– Питер, – сказал Дон, – если мы сумеем справиться с этими тварями до того, как они с нами, то это в основном благодаря тебе.

– Мы справимся, – тихо проговорил Питер, и Дон, идя к двери, подумал о том, что и он рад, что Питер с ними.

– Входите, – сказал он гостям. – Питер уже здесь. Как ваша простуда, Рики?

Рики покачал головой:

– Стабильно. Есть что-нибудь новенькое?

– Да, на пленках дяди. Давайте помогу вам раздеться.

Минутой позже он вел всех по коридору.

– Пришлось здорово попотеть, пока нашел нужные записи, – говорил на ходу он. – Дядя, оказывается, никак не помечал их, – он открыл дверь в кабинет. – Поэтому вы видите то, что видите.

Пустые белые коробки и магнитофонные катушки покрывали чуть ли не весь пол. Стол тоже был завален коробками.

Сирс сбросил катушку с кресла и опустился в него; Рики присел на плетеный стул у стены с книжными полками.

Дон подошел к столу:

– Кажется, у дяди Эдварда существовала какая-то систематизация записей, однако я так и не смог разобраться, в чем она заключалась. И прежде чем я отыскал пленки с Мор, мне пришлось прослушать все. – Он сел за стол. – Будь я романистом другого жанра, мне б не пришлось задумываться над сюжетом новой книги. Тут их бездна. Дядюшке рассказывали столько грязи, что Вудварду и Бернстайну и не снилось.

– Как бы там ни было, – констатировал Сирс, вытянув ноги и рассыпав при этом стопку коробок, – вы нашли, что искали. Давайте займемся этим.

– Напитки на столе, – сказал Дон. – Вам они потребуются. Прошу вас.

Пока Сирс и Рики наливали себе виски, а Пит – колу, Дон объяснял им процедуру записи.

– Дядя просто оставлял магнитофон включенным – очевидно, хотел зафиксировать все сказанное собеседником. Причем не только во время самого интервью, но также во время еды, выпивки, просмотра телевизора: важно было ухватить каждый момент. Поэтому собеседник иногда оставался здесь один, а запись шла. И мы сейчас прослушаем несколько именно таких моментов.

Дон развернулся вместе со стулом и включил магнитофон:

– Я перемотал пленку заранее, так что мне не понадобится обращать ваше внимание на что-то конкретное. – Он нажал «Play», и голос Эдварда Вандерлея наполнил комнату:

– Значит, он поколотил вас за то, что вы истратили деньги на уроки актерского мастерства?

Девичий голос отвечал:

– Нет. Он бил меня лишь за то, что я есть.

– Что вы сейчас об этом думаете?

Недолгое молчание; затем ее голос:

– Не могли бы налить мне чего-нибудь выпить? Мне трудно говорить об этом.

– О да, конечно, я понимаю. Кампари с содовой?

– Вы помните. Как мило!

– Я мигом.

Скрип стула, шаги; дверь закрылась.

Несколько секунд последовавшей за этим тишины Дон не сводил глаз с Рики и Сирса. Оба они глядели на крутящиеся с легким шипением магнитофонные катушки.

– Мои старые друзья сейчас слушают меня? – голос был другим, старше, резче, суше. – Хочу с вами поздороваться.

– Это Ева, – сказал Сирс, – голос Евы Галли, – вместо страха его лицо налилось гневом. Рики выглядел так, будто его простуда резко усилилась.