Холодная рука в моей руке (сборник) - Роберт Эйкман (1975)

Что касается его матери, она умерла. Время от времени Хилари пытался оживить хоть какое-то воспоминание о ней, но из этих попыток ничего не выходило. Так как его отец, имевший на женщин столь же ясный и определенный взгляд, как и почти на все прочее в жизни, никогда более не женился, Хилари вырос практически полностью в мужском окружении. Точнее говоря, окружение это состояло главным образом из Роджера и Гилберта, которые устраивали бесконечные потасовки друг с другом, почти не обращая внимания на малолетнего брата. Таким образом Хилари, отнюдь не будучи слабаком, с малых лет привык полагаться на себя и хранить свои секреты. Как правило, мальчики редко задают вопросы, если рядом нет женщины, готовой дать на них ответ; по крайней мере, они редко спрашивают о том, что действительно имеет значение.

Семья проживала в отдаленной части графства Суррей. Поблизости находилась очень престижная, достаточно дорогая школа, Бриарсайд, в которую детей принимали в столь раннем возрасте, в каком только было возможно. Именно туда отправили Хилари, так же как в свое время отправили его братьев; там он должен был овладеть некоторыми необходимыми навыками, в частности научиться читать, рисовать и играть в мяч; после этого ему предстояло поступить в фешенебельную подготовительную школу, Горслэндс, необходимую ступень на пути в Челтенхэм или Веллингтон. Некоторые из членов его семьи учились в Челтенхэме, другие – в Веллингтоне. Это был несколько странный обычай, в котором люди сторонние не видели никакого смысла.

Учебные заведения, подобные Бриарсайду, почти неизбежно способствуют тесному общению между учениками (хотя назвать его школой совместного обучения было бы абсурдно); узы крепкой и нежной дружбы связали там Хилари с девочкой по имени Мэри Росситер, которая была двумя годами старше его. Оказавшись в школе, Хилари едва ли не впервые в жизни встретил девочек. Даже его кузены сплошь были мальчишками, как случается в некоторых семьях.

Мэри обладала пышной копной темных вьющихся волос; довольно плоское лицо ее украшали огромные чудные глаза, которые не просто сияли, но, казалось, совершали удивительные прыжки из стороны в сторону; подобное впечатление усиливалось, когда она говорила, а говорила она, если это позволялось, практически не умолкая. Общительность била в ней ключом. Обычно она ходила в свитере и шортах – именно так в то время начали одеваться маленькие девочки; но иногда, в дни школьных праздников, устраиваемых более для родителей, чем для детей, она появлялась в восхитительном шелковом платьице, затмевая всех и вся; хотя платье было ей несколько не по размеру, благодаря этому оно выглядело настоящим театральным костюмом. Мэри Росситер выказывала все задатки прирожденного лидера (некоторые мамочки называли ее «наша маленькая командирша»), но ее прекрасные глаза сияли для одного лишь Хилари; и не только глаза, но и руки, и губы, и нежные слова предназначались лишь ему одному.

С первых дней в школе Хилари сидел рядом с Мэри во время занятий (если только это слово здесь уместно); в школьном саду он всегда играл с ней. Негласное правило, установленное в этом учебном заведении, предполагало, что мальчикам следует играть с мальчиками, а девочкам – с девочками; обыкновенно дети следовали этому правилу, не нуждаясь в указаниях и замечаниях. Но у Хилари и Мэри постоянно возникало желание его нарушить, а по правде сказать, когда Мэри чего-то хотела, противиться ей было невозможно. Пуская в ход свою ослепительную улыбку и свое неотразимое обаяние, она неизменно получала желаемое. К тому же отец ее был чрезвычайно богат; и всякому было очевидно, что родители души не чают в дочери.