Жизнь мальчишки - Роберт Маккаммон (1991)

Дойдя до места, где деревья поредели, а из земли повсюду торчали камни, напоминавшие ребра динозавров, Дэви Рэй снова зачем-то остановился. Он поднял с земли и показал нам черный наконечник стрелы почти идеальной формы, который положил в карман, чтобы пополнить им коллекцию Джонни.

Солнце клонилось к закату. Мы здорово вспотели, наша одежда запылилась, комары настойчиво вились вокруг наших лиц и лезли в глаза. Я никогда не мог понять, чем глаза так привлекают комаров, – видимо, тем же, чем огонь – мотыльков. Как бы то ни было, но нам время от времени приходилось тереть слезящиеся глаза, извлекая оттуда останки мертвых насекомых. По мере того как солнце спускалось к горизонту, а воздух становился прохладнее, комаров становилось все меньше и меньше. Мы стали подыскивать место для ночлега, и вскоре выяснилось, что разбить лагерь не так-то просто.

Мам и пап, которые могли бы приготовить ужин, с нами не было. Не было ни телевизора, ни радио, ни ванны, ни постели, ни простого электрического света, что стало особенно заметно, когда небо на востоке начало темнеть. Мы понятия не имели, насколько далеко забрались от дома: последние два часа пути нам не попадались следы цивилизации.

– Мы могли бы устроить привал здесь, – сказал я Дэви Рэю, указывая на видневшуюся неподалеку полянку, однако у разгоряченного Дэви явно имелись другие планы.

– Давай пройдем еще немного, – предложил он.

Я понял, что желание узнать, что скрывается за гребнем следующего холма, неудержимо влечет его вперед. Мне и Бену не оставалось ничего другого, как шагать за Дэви следом, – я уже говорил, что он был единственным обладателем компаса.

Вскоре лучи наших фонариков разогнали сгущавшиеся вокруг сумерки. Что-то затрепетало перед моим лицом и унеслось прочь, – возможно, это была выискивающая добычу летучая мышь. Кто-то еще пронесся в подлеске, испуганный нашим приближением. При каждом звуке Бен беспрестанно спрашивал: «Что это? Что это было?» – но никто из нас не мог ему ответить.

Наконец Дэви Рэй остановился, посветил фонариком по сторонам и объявил:

– Разбиваем лагерь здесь.

Мы с Беном тоже полагали, что для остановки самое время, потому что ноги уже отказывались нести нас дальше. Освободив от рюкзаков измученные плечи, мы сбросили свой груз на ковер из сосновых игл и принялись собирать хворост для костра. Нам не пришлось много трудиться, потому что вокруг нашлось множество сосновых сучьев и шишек, которые заполыхали от одной спички. Вскоре разгорелся приличный костер, со всех сторон обложенный камнями, в точности так, как учил меня отец. В свете пляшущих алых языков пламени мы с аппетитом принялись за припасенные для нас матерями сэндвичи, ощущая себя первопроходцами.

Весело трещал костер. Бен вытащил из своего рюкзака пачку суфле из кукурузного сиропа, которыми его снабдила мама. Мы наломали палочек и принялись жарить это лакомство на костре. Вне освещенного нашим костром круга стояла непроглядная тьма, в которой не было видно ничего, кроме поблескивавших на ветках светляков. Ветер колыхал вершины деревьев, а на небе можно было разглядеть полоску Млечного Пути.

В лесном уединении наши голоса звучали особенно тихо: храм природы требовал к себе уважения. Мы обсудили свой провальный сезон в младшей лиге и поклялись во что бы то ни стало привлечь в нашу команду Немо на следующий год. Потом разговор перешел на Брэнлинов, которые вполне заслужили, чтобы им набили морды за то, что они испортили лето Джонни. Поспорили, сколько миль до нашего дома: пять или шесть, на чем упорно настаивал Дэви, или десять-двенадцать, как считал Бен. Поговорили и о том, что сейчас поделывают наши родители: они наверняка сходят с ума от беспокойства, но подобный опыт пойдет им только на пользу. Мы уже выросли, и пора им понять, что наше детство почти закончилось.