Вопрос и ответ (перевод Алексея Осипова) - Патрик Несс (2009)

Она вышла, а я продолжила наполнять раздаточный поднос. Выходя с ним в руках в коридор, я увидела в дальнем конце мистрис Койл – она как раз прошла мимо мистрис Надари.

И, клянусь, она сунула ей в руку записку. Даже не замедлив шага.

На улицу нам все еще можно было только на час зараз, в группах по четыре – но и этого было достаточно, чтобы увидеть, как оживает Новый Прентисстаун. Под конец моей первой ученической недели прошел слух, что каких-то женщин уже даже посылают работать на поля – разумеется, только в однополых группах.

Еще поговаривали, что всех спаклов держат вместе где-то на окраине города – типа, они там ожидают «обработки», что бы это ни значило.

Еще – что прежний мэр работает уборщиком.

А вот о мальчике мы не слышали ничего.

– Я пропустила его день рожденья, – сообщила я Мэдди, тренируясь делать повязки на резиновой ноге – настолько реалистичной, что все ее звали Руби. – Четыре дня назад. Совсем запуталась, сколько я проспала, и потом…

Тут у меня перехватило горло, и я только потуже затянула бинт…

Потому что вспомнила, как он накладывал повязку мне…

А я – ему.

– Уверена, с ним все в порядке, Ви, – сказала Мэдди.

– Не можешь ты быть уверена.

– Не могу, – согласилась она, выглядывая из окна на дорогу. – Но город вопреки всему не в состоянии войны. И вопреки всему мы все еще живы и работаем. Так что Тодд вполне может быть жив и здоров, что бы там ни было.

Я еще налегла на повязку.

– Тебе что-нибудь известно про синюю «О»?

– Про синее что? – Она округлила глаза.

Я пожала плечами.

– Видела что-то такое в блокноте у мистрис Койл.

– Понятия не имею, что бы это могло быть. – Она снова уставилась в окно.

– Ты чего там выглядываешь?

– Солдат считаю. Кстати, приличная повязка вышла. – Это она оценила нас с Руби.

С ее улыбкой это прозвучало почти как правда.

Я шла по главному коридору, помахивая Руби. Нужно еще было попрактиковаться ставить инъекции ей в бедро. Не завидую я первой пациентке, чья ляжка достанется мне вживую.

Ближе к центру здания мы вместе с коридором сделали поворот на девяносто градусов, собираясь направиться в другое крыло, и чуть не налетели на группу мистрис. Группа, завидев меня, тоже остановилась.

Мистрис Койл и четыре, пять… шесть целительниц позади нее. Я узнала мистрис Надари и мистрис Ваггонер… и мистрис Лоусон тоже, но еще трех видела первый раз в жизни – они даже в наш дом исцеления ни разу не заходили.

– Ты ничем не занята, моя девочка? – как-то напряженно осведомилась мистрис Койл.

– Р-руби, – объяснила я, малость заикаясь, и для верности помахала ногой.

– Это она? – полюбопытствовала одна из незнакомых целительниц.

Представлять меня мистрис Койл не стала.

– Да, это та самая девочка, – сказала она и этим ограничилась.

Мэдди я снова увидела только под самый конец дня, но не успела и рта раскрыть, как…

– Я все придумала, – выпалила она.

Стояла уже глубокая ночь. Все огни в здании погасили, и ей давно уже полагалось быть у себя в комнате.

– У одной из них был шрам на верхней губе? – прошептала Мэдди в темноте.

– Вроде да, – ответила я тоже шепотом. – Но они очень быстро ушли.

Мы проводили глазами еще пару солдат: они промаршировали по дороге. По прикидкам Мэдди, у нас в распоряжении могло оказаться минуты три.

– Это наверняка мистрис Баркер, – сказала она. – А это значит, что другие две – мистрис Брейнуэйт и мистрис Форт, – и снова уставилась в окно. – Слушай, дикая затея на самом деле. Если она нас поймает, вот огребем!

– Вряд ли она тебя уволит, в таких-то обстоятельствах.

Мэдди явно задумалась.

– А ты слышала, о чем говорили мистрис?

– Нет, они замолчали, как только меня увидели.

– Но ты была «та самая девочка»?