Вопрос и ответ (перевод Алексея Осипова) - Патрик Несс (2009)

– Да мне похрен, свиная ссанина. – Он вытащил закручиватель и поставил на траву, потом снова полез внутрь. – На-ка, держи.

Он протянул мне горсть металлических полосок, соединенных вместе в более длинную конструкцию. Я машинально взял.

И только потом понял, што держу.

– Нет, – сказал я. – Мы не станем.

– Да, – сказал он. – Еще как станем.

В Прентисстауне мы так клеймили овец. Берешь вот эту штуку, што сейчас была в руках у Дэйви, оборачиваешь полоску вокруг овечьей ноги, туго закручиваешь концы инструментом – слишком туго. Настолько туго, штобы полоска врезалась в кожу и началось вошпаление. Металл у них покрыт специальным средством, штобы инфекшия не развилась, а дальше больная кожа вокруг полоски вылечивается и срастается с нею, и замещает этот кусок кожи самой чертовой полоской.

Я в ужасе посмотрел на спаклов. Спаклы посмотрели на нас.

Гадость в том, што если этот браслет потом снять, под ним уже ничего не вылечится. Овца кровью истечет, если так сделать, до смерти истечет. Надеваешь его, и все, так и будет ходить до конца своих дней. Навсегда это, насовсем, без вариантов.

– Стало быть, всего-то и надо, што видеть в них овец. – Дэйви выпрямился с ключом в руках и окинул хозяйским взглядом спаклов. – А ну, в очередь!

– Одно поле зараз, – проорал, показывая на спаклов закручивателем в одной руке и пистолетом в другой; солдаты на стене стояли, нацелив ружья на стадо. – Как только получите номер, стойте на своем поле и не уходите с него, усекли?

И они, кажется, усекли.

В том-то и дело.

Они усекли куда больше, чем овцы на их месте.

Я уставился на горсть металлических полосок у себя в руке.

– Дэйви, так не…

– Давай шевелись, ссанина, – нетерпеливо отрезал он. – Нам за сегодня аж две сотни окучить надо.

Я сглотнул.

Первый спакл в очереди тоже смотрел на эти чертовы полоски. Кажется, это была женщина – иногда их можно отличить по цвету лишайников, которые они себе выращивают заместо одежек. Да и низковата она была по спачьим меркам. С меня ростом, а то и меньше.

Я думал. Думал.

Ведь ежели я не стану… не буду этого делать, они возьмут кого-то еще, и ему будет наплевать, больно спаклам или нет. Пусть уж лучше я – я хотя бы смогу сделать правильно. Лучше, чем вот этот вот Дэйви сам, без меня.

Так?

(так?)

– Давай уже, оборачивай эту етьскую штуку вокруг руки, а не то мы тут все етьское утро проваландаемся, – это Дэйви, конечно.

Я жестом велел ей протянуть руку. Она протянула, глядя мне в глаза, не мигая. Опять пришлось слюну проглотить. Взял упаковку полосок, развернул, вытащил одну – с номером 0001. Она все смотрела. Все не мигала.

Я взял ее за руку.

Она была теплая – теплая на ощупь; а ведь с виду такие белые и холодные…

Завернул полоску вокруг запястья.

Под пальцами бился пульс.

Она смотрела мне в глаза.

– Прости, – прошептал я.

К нам подошел Дэйви, заправил оба конца полоски в закрутку и так свирепо и резко крутанул, што спакл зашипел от боли. А потом Дэйви сжал тиски, заклепав металл на руке. Сделал ее на веки и веки номером 0001.

Из-под браслета потекла кровь. Кровь у номера 0001 была красная.

(и я это уже знал)

Держась за запястье другой рукой, номер 0001 попятилась от нас прочь: все еще таращась, все еще не моргая, как безмолвное проклятие.

Никто из них драться не пытался. Просто стояли в очереди и глядели, глядели, глядели. Время от времени перещелкивались, но все равно никакого Шума, никакого сопротивления, никакой борьбы.

Отчего Дэйви становился только злее.

– Чертовы колоды. – Он подержал затяг пару секунд до заклепки: хотел посмотреть, сколько спакл будет шипеть.

Потом еще пару секунд подержал. И еще.

– Как тебе такое, по нраву? – крикнул он в спину спакла, пока тот плелся от нас подальше, и оглядывался, и смотрел, смотрел…