Вопрос и ответ (перевод Алексея Осипова) - Патрик Несс (2009)

Здесь собралось больше полусотни женщин: целительницы, ученицы, пациентки. Вокруг цепочкой стояли солдаты – как-то слишком много, гораздо больше, чем, по идее, нужно для похорон. Мужчин держали отдельно, по другую сторону могилы – даже отца Мэдди. Его плачущий Шум… – ничего печальнее я в жизни не слышала.

И посреди всего этого я чувствовала себя только еще более виноватой – потому что думать могла на самом деле только о Тодде.

Теперь, когда я не прямо с ним рядом, смятение у него в Шуме стало яснее, крупнее. Только представить себе, как я могла смотреться в объятиях мэра – друзья не разлей вода, да и только.

Да, я могла все это объяснить, но стыд от этого не унимался.

А потом его увели.

Я бросила свою горсть земли на гроб Мэдди…

…и тут на плечо мне легла ладонь мистрис Койл.

– Нам нужно поговорить.

– Он хочет работать со мной? – Мистрис Койл уставилась на меня поверх чашки с чаем.

Мы сидели в моей маленькой спаленке.

– Говорит, он вами восхищается.

– Вот, значит, до чего дошло… – Она подняла бровь.

– Да, понимаю, как это звучит, – вздохнула я. – Но слышали бы вы его…

– О, думаю, я достаточно слышала от нашего президента, чтобы мне надолго хватило.

Я откинулась на подушку.

– Но он мог бы, не знаю, силой заставить меня все рассказать о кораблях. А сам ни к чему не принуждает – вообще. – Я отвела взгляд. – Даже разрешил мне завтра увидеться с другом.

– Что, с твоим Тоддом?

Я кивнула. Ее лицо осталось непроницаемым, что твой камень.

– Надо полагать, теперь ты благодарна ему за это?

– Нет. – Я потерла лицо ладонями. – Я видела, что делает его армия на марше. Своими глазами видела.

Последовало долгое молчание.

– Но? – наконец произнесла мистрис Койл.

– Но он повесит того, кто застрелил Мэдди. – Я все еще на нее не смотрела. – Он казнит его завтра.

Она презрительно хмыкнула.

– Что ему еще одно убийство – такому человеку, как он? Что значит еще одна жизнь? Он думает, что это разрешит проблему… как типично!

– Он и вправду казался таким расстроенным.

Она искоса глянула на меня.

– Еще бы он не казался. Уверена, именно это ему и было надо. – Она понизила голос. – Он у нас президент лжи, девочка моя. Он так мастерски лжет, что ты не захочешь, а поверишь, будто это правда. Дьявол – лучший краснобай на свете, неужто мама тебя этому не учила?

– Он себя дьяволом не считает, – возразила я. – Говорит, он просто солдат, который выиграл войну.

– Умиротворение, – она пристально на меня поглядела, – вот как это называется. Политика умиротворения. Очень скользкая дорога.

– Что это значит?

– Это значит, что ты хочешь работать с врагом. Что ты бы лучше присоединился к нему, чем побил его. И это самый верный путь к тому, чтобы продолжали бить тебя.

– Но я этого не хочу! – вскрикнула я. – Я хочу, чтобы все это прекратилось! Я хочу, чтобы это был дом для всех, кто сюда летит; дом, который мы для себя искали. Я хочу, чтобы были мир и счастье. – Голос загустел, это в него бросились слезы. – Я больше не хочу, чтобы люди умирали.

Мистрис Койл поставила чашку, положила руки на колени и устремила на меня тяжелый взгляд.

– Уверена, что ты именно этого хочешь? Или ты на что угодно готова ради твоего мальчика?

Уж не читает ли она мои мысли?

(потому что да, я хочу увидеть Тодда…)

(я хочу ему объяснить…)

– Мне совершенно ясно, что ты верна не нам. После твоей проделки с Мэдди многие из нас не уверены, что ты такое уж важное приобретение – скорее уж источник угрозы.

Приобретение, пронеслось у меня в голове.

Она испустила долгий и тяжкий вздох.