Птичье гнездо - Ширли Джексон (1954)

– Жалкое подобие мужчины, клоун, вы недостойны находиться рядом со мной!

– Мадам, – довольно учтиво сказал я, – будь вы хотя бы жалким подобием женщины, могли бы увести у сестры мужа.

Я решил, что на этом бой окончен и я могу спасаться бегством, но она продолжала кричать мне вслед:

– Я забрала у нее ребенка – разве нет? Украла ребенка сестры…

– Морген, дорогая, – раздался вдруг холодный, бесстрастный голос.

Я обернулся, ожидая увидеть незнакомку. Должен признаться, я слишком усердно налегал на бренди и не сразу разобрал, что за надменная особа стоит на пороге.

– Доктор Райт будет о нас очень плохого мнения, – сказала она, входя в прихожую, где после тирады мисс Джонс воцарилась поразительная тишина.

– Вовсе нет, – ответил я, застигнутый врасплох.

– Надеюсь, вы не слушали тетю Морген, доктор. Она за меня тревожится, лишилась сна, подслушивает, стоя у меня под дверью ночи напролет.

– Оставь нас, – приказала мисс Джонс.

– Вообще-то доктор Райт пришел ко мне. Он – мой доктор. И, кажется, будет счастлив, если ты пойдешь в постель.

– Разумеется, – слишком поспешно отозвался я, – но боюсь, мне тоже…

– Я останусь и скажу то, что должна сказать. Мне не страшны полчища… – начала мисс Джонс, но уже гораздо скромнее.

– Прошу вас. – Бесс ласково протянула нам руки. – Я знаю, как вы оба беспокоитесь о моем здоровье, у меня самой, признаться, были некоторые опасения. Однако теперь вам не о чем волноваться. Вы – два дорогих мне человека, я очень вас люблю. И я счастлива, что могу пообещать вам: больше никаких хлопот. Я прекрасно себя чувствую.

– Боже мой, вся в мать, – сказала мне мисс Джонс. – Все эти годы я пыталась раскрыть ей глаза, а она стала такой же.

– Моя мать была твоей сестрой, – с упреком ответила ей племянница, – и не смей больше так говорить, она умерла всего три недели назад. Морген, ты не могла бы нас оставить?

– Вот видите, – пожаловалась мне мисс Джонс. – Помогите мне.

– Увы. – Я решил быть честным до конца и ни за что на свете не стал бы ей помогать. Не в силах биться с очередным драконом, я впервые задумался о поражении. – В самом деле, сударыня, нам лучше оставить ее одну.

– Мне не страшны…

– Морген, это я.

– Бетси! – обрадовался я. – Бетси!

– Пожалуйста, не надо. – Она говорила тихим, сдержанным голосом. Даже трезвый я бы его не узнал. Я, человек, который так сильно боится неудач, и тот не узнал бы ее голос. – С меня хватит. Я хотела как лучше, а тетя Морген кричит и обзывается. Я ведь всегда была к ней добра, слова поперек не сказала. А вы, доктор? Призна́юсь, я была о вас лучшего мнения, но вы опять взялись за старое. Говорю вам двоим раз и навсегда: мне от вас ничего не нужно. Я, – ее голос сделался ледяным, – прекрасно проживу без вас.

Я взглянул на мисс Джонс. Пока та гремела, заполонив собой гостиную, я был лишен права голоса, а теперь она ждала, что я отвечу. А я знал: если заговорю, битва будет проиграна. Во мне кипела настоящая, искренняя злость: меня оскорбили как врача и как мужчину, и я не собирался покорно сносить дерзости этой девчонки. Да, я понимал, что промолчать было бы куда разумнее, но что с того? Даже если бы мое молчание могло излечить всех мисс Р. на земле, думаю, я все равно не сдержал бы гнева.