Холодное пламя - Джон Пассарелла (2016)

– Она увидела небольшое покраснение и крохотное кольцо проколов. Она хотела подробнее исследовать рану, но через несколько часов она исчезла и кожа вернулась в прежнее состояние.

– Дай-ка угадаю, – проговорил Дин. – Теперь доктор тоже думает, что ей померещилось, да? Самовнушение и все такое.

– Она могла бы так подумать, – сказал Кастиэль, – если бы не фото, которое она сделала на телефон.

– У нее есть фотография? – заинтересовался Сэм.

– Да, она мне ее показала. Повреждение похоже на сыпь, но некоторые проколы видны отчетливо. У меня есть копия.

Фотография станет первой настоящей уликой в деле об убийце. Если, конечно, предположить, что те четыре убийства совершила незнакомка из больницы. Но что если отцов убил кто-то другой, чтобы матери и дети стали беззащитной добычей?

– А что с Гэри Атертоном? – спросил Дин.

– Невредим, – доложил Кастиэль. – Незнакомку интересовал только ребенок.

– Пока ей не помешали, – вставил Сэм.

«Верно, – подумал Дин. – Кто знает, что бы она натворила, если бы медсестра не помешала ей…»

Они понятия не имели, для чего нужен тот отросток. Что происходит между неизвестной женщиной и ребенком? Ментальная связь? Передача… чего-то? Питание?

– Как ребенок себя чувствует?

– По словам доктора Хартвелл, нормально, – сказал Кастиэль. – Ребенка больше испугал вопль медсестры, чем все остальное. Доктор Хартвелл собирается провести еще какие-то исследования.

– Ладно, Кас, – сказал Дин. – Увидимся позже.

Он вернулся в гостиную. Салли, сидевшая на диване с Рамоном и бабушкой, вопросительно посмотрела на братьев. Дин коротко пересказал историю Китинга о пяти пропавших беременных в начале шестидесятых, когда Брейден-Хайтс назывался Ларкинс-Корнер.

– Точно, – Мэри попыталась щелкнуть пальцами, но потом просто выразительно взмахнула рукой, указав пальцем в сторону Сэма. – Именно это название я не могла вспомнить.

– Неудивительно, что ты не могла найти его на карте, ба Мэри! – воскликнул Рамон. – Его больше не существует.

– Ларкинс-Корнер превратился в Брейден-Хайтс, – задумчиво проговорила Салли.

– Тот самый город, куда сестра твоей прабабки Малайя переехала со своим американцем и где умерла при родах.

– Значит, Малайя умерла здесь, – повторила Салли и вздрогнула. – В этом городе.

– Точного адреса не знаю, – Мэри перевела взгляд на Сэма. – Но явно где-то недалеко, да?

Сэм кивнул.

– Город не такой уж и большой.

– А эта Малайя, – Дин вспомнил начало истории о том, как семья Ларкинов с позором покинула город, – она случайно не за доктора замуж вышла? По фамилии Нодд…

– За доктора Кельвина Нодда, – удивленно подтвердила Мэри. – Откуда вы знаете?

– Она стала членом уважаемой семьи, которой принадлежала большая часть здешней земли. Мать Нодда звали Рут Ларкин. Их фамилией и назвали город. Наследники сейчас распродают последние участки.

– А сами они где? – спросил Сэм.

– Сбежали. Уехали в Европу, и больше их не видели, – поведал Дин. – После того как дочь Нодда сбежала из города, доктор сорвался. Психическое расстройство, ПТСР или что-то такое. Чуть не убил пациентку во время родов.

– В самом деле? – потрясенно переспросила Мэри. – Я не знала. После смерти Малайи мы потеряли с ним связь. Он прислал нам несколько снимков Ризы, но после того, как она сбежала, пропал. Мы писали ему, но ответа не получили. Мы уважали его молчание, думали, так он переживает горе. К сожалению, когда не осталось ни Малайи, ни Ризы, нас больше ничего не связывало… кроме печальных воспоминаний. – Она с сожалением покачала головой. – Наверное, нужно было быть понастойчивее…

– Что произошло с Ноддом? – спросил Сэм у Дина.

– Семья Ларкинов купила молчание свидетелей. Судить его не стали. Он сбежал, и больше о нем не слышали.

– Слишком много людей, о которых больше не слышали, – заметил Сэм.