Кошмары - Герман Рыльский (2021)

Стены были задрапированы алой материей, колонны чередовались с темными нишами, в которых едва просматривались неподвижные силуэты. В воздухе смешались запахи пыли, старой кожи, дерева и еще чего-то неуловимого и неопределимого – так могло пахнуть в библиотеке, антикварной лавке или музее. Сама Тайна неподвижно стояла в одной из ниш, широко расставив чуть согнутые в коленях ноги, как будто готовилась к прыжку, и приподняв руки. В правом кулаке она сжимала нож, острием вниз. Девушка помнила, что оставила его по ту сторону зеркала, однако жало снова было здесь, словно кто-то достал его из груди Ивана Николаевича и вложил ей в руку.

Одежда оказалась сухой, хотя в тот момент, когда Тайна вошла в комнату смеха, с нее ручьями стекала вода. Там, где рукава куртки морщинились, девушка заметила пыль. Можно было подумать, что после событий в парке прошло несколько дней, а то и недель, и все это время Тайна простояла в тесной нише, как статуя или манекен. Она чувствовала свое тело, но неудобства или усталости не ощущала. Наоборот, ей было комфортно стоять так, не шевелясь; она как будто нашла идеальный баланс и позу, в которой можно простоять хоть тысячу лет. Сейчас Тайна двигала лишь глазами, изучая комнату с алыми стенами, и не торопилась покинуть нишу.

Внезапно безмолвие зала нарушил скрип дверных петель, послышались приглушенные голоса:

– Слушай, Макс, может, уйдем отсюда, а?

– Как ты мне надоел! Вали, если хочешь, я тебя не держу.

В поле зрения Тайны возникли двое. Первым появился высокий коротко стриженный парень с худым, землистого цвета лицом. Он был одет в замызганную толстовку, джинсы и грязные кеды. Второй, пониже, в спортивном костюме то ли черного, то ли темно-синего цвета и стоптанных кроссовках, шел следом осторожной, крадущейся походкой, сутулясь и втягивая шею. И тот и другой выглядели помятыми, бледными и нездоровыми. Высокий все время странно покашливал и шмыгал носом, а его приятель нервно почесывался, как будто под спортивным костюмом у него ползали муравьи. Он огляделся по сторонам и произнес:

– Слышь, Макс, дался нам этот музей? Здесь же нет ничего ценного…

– Ты что, совсем необразованный? В музеях как раз и хранят все самое ценное!

– То в обычных музеях. А здесь ты что возьмешь? Эти фигуры, что ли? Кому они вообще нужны?

– Знаешь, Гной, я с тобой не согласен, – нарочито интеллигентным тоном, не вязавшимся с его внешностью, произнес Макс. – Здесь круто! Смотри, это ж убийцы!

– Ну и что?

– Как «ну и что»? Они людей мочили, понимаешь?! Вот смотри. – Макс подошел к одной из ниш и, слегка нагнувшись, прочитал: – «Ричард Спек, прозванный прессой "Рожденным задать жа́ру". Убил восемь человек». Как тебе его рожа?

– Рожа как рожа. Мне вообще от этих фигур не по себе.

– Ага, они же на тебя смотрят! Сейчас оживут и погонятся за тобой! – Макс громко рассмеялся.

– Чего ты шумишь? – заволновался Гной. – А вдруг здесь кто-то есть? Мы же не знаем!..

Макс, не обращая внимания на приятеля, переместился к следующей нише.

– О, Джек Потрошитель. Пять жертв… Всего пять? И чего он такой знаменитый? – Макс пожал плечами и шагнул к соседнему экспонату. – Гляди, девчонка! Как она тебе? Нравится?

– Нет, не нравится! Идем отсюда!

– Подожди. Так, это у нас Тайна. Тридцать девять убийств. Зацени, девчонка-маньяк! И убила больше народу, чем Джек Потрошитель! Офигеть просто…

Гной всмотрелся вглубь ниши, а потом резко отпрянул и схватил Макса за локоть.

– Ты видел?

– Че?

– Глаза! Ты тоже это видел?

– Она что, на тебя посмотрела? – усмехнулся Макс.

– Да!

– Вот придурок! Они же все из воска! А глаза у них стеклянные.

– А я говорю, она на меня посмотрела! – Гной не спускал настороженного взгляда с неподвижной фигуры.

– Может, ты обдолбился? – Макс испытующе посмотрел на приятеля.

– Знаешь, иди ты… – начал Гной, но вдруг осекся.