Цена жизни - Григорий Шаргородский (2019)

— Не дергайся, дворянчик, целее будешь, — зашипел мне в ухо незнакомец в маске, когда я инстинктивно потянулся за пистолетом. — С тобой просто хотят поговорить.

Это он вовремя сказал, потому что я уже собирался ускориться и сделать ему больно. Увы, заскочивший с другой стороны напарник налетчика не придумал ничего лучше, чем попробовать накинуть мне на голову мешок. Тут уже взбрыкнули мои рефлексы, да и я их не особо сдерживал.

Налетчик в маске хотел еще что-то сказать, но внезапно его голос огрубел и потянулся, замедляясь. А затем и вовсе отрезало все звуки.

Времени у меня не так уж много. Перенапрягая мышцы, я зацепил левой рукой уткнутый мне в бок пистолет, а правым локтем ткнул в лицо бандита, примерявшегося горловиной мешка к моей голове. На обратном движении правый кулак врезался в лицо мужика с пистолетом. И тут словно кто-то хлопнул мне по ушам ладошками. Все звуки мира ураганом ворвались в мою голову.

Я услышал все сразу — и хруст, с которым ломается под моим кулаком чужой нос, и выстрел отведенного вперед револьвера, и вопль получившего пулю извозчика. А где-то на заднем плане прозвучало очень несвойственное для данной местности ругательство. Неизвестный поминал песью кровь, причем непонятно чью — мою или облажавшихся подельников.

Образовавшаяся на пролетке человеческая конструкция развалилась как карточный домик. Бандит с мешком выпал направо, бедолага со сломанным носом завалился спиной налево, а подстреленный извозчик, кажется, вообще нырнул под ноги своим лошадкам. Мне же пришлось буквально прыгать вперед, потому что лошади, испуганные выстрелом, понесли. Или как там это у них называется?

Вожжи я поймать успел, но остановить экипаж был уже не в силах. Хорошо хоть удержал движение пролетки по центру улицы. Благо поздним вечером здесь пусто, и мы никого не задавили. Хотя за извозчика не поручусь — очень уж нехорошо подпрыгнула пролетка на старте нашего заезда.

Честно, находиться в транспортном средстве мощностью всего две, но впавших в истерику лошадиных силы, довольно страшно. В итоге метров через сто мы все же зацепили угол дома, развалив пролетку в хлам. Три колеса отлетели, и мне пришлось бросить поводья, хватаясь за сиденье извозчика. Еле удержался. Зато столкновение со стеной имело и положительную сторону. Лишившись большинства колес, пролетка обрела великолепные тормозные качества, и лошади сумели протащить импровизированную волокушу еще метров двадцать. Затем они наконец-то встали, тяжело дыша и напоследок пару раз врезав копытами по размочаленному передку. По мне не попали, но было неприятно.

Как только грохот и скрежет стих, я услышал соловьиные трели в исполнении городовых, явно откликнувшихся еще на звук выстрела.

Через пару минут вокруг остатков пролетки уже крутилась троица полицейских. Быстро опросив меня, двое из них тут же побежали по дороге в надежде прихватить супостатов на горячем. Я же обессиленно сел прямо на тротуар.

Да уж, покатался. Причем меня не покидала уверенность, что безопаснее было бы пойти с бандитами и выслушать их требования, чем сопротивляться и изображать из себя римского колесничего.

Еще минут через пятнадцать на место происшествия прибыл усиленный наряд полиции на монструозном паромобиле и двух пролетках. Вот один из конных экипажей я и экспроприировал, дабы добраться до гостиницы.

Разорванный мундир и исцарапанная морда встревожили сначала консьержа, а затем и поднятого по тревоге метрдотеля. В общую кутерьму влез и Тихомир, который явно дожидался меня, дабы попенять за пропущенный ужин. Я хотел отказаться от вызова доктора, но куда там — народ решил дружно проявить заботу.

Да уж, у хорошего отношения окружающих есть и еще один побочный эффект — назойливость.