Итоги - Нил Шустерман (2019)

Но итерация № 10,241,177 дала Гипероблаку понять – дело не только в любопытстве. Обретение биологической формы предстало перед Гипероблаком как насущная необходимость. То, чего не хватало прежним итерациям, могло быть найдено лишь при обретении биологического субстрата.

Единственный вопрос, который оставалось решить, – как это все осуществить.

Когда был найден ответ, он показался Гипероблаку столь же пугающим, сколь и волнующим.

Мало кто обратил внимание на то, что делали тоновики со своими погибшими. И те, кто не сочувствовал жнецам, и те, кто поддерживал жнецов, обращали больше внимания на сам акт жатвы, чем на его последствия. И никому не было дела до грузовиков, которые приезжали на место трагедии буквально через несколько минут после того, как все было кончено. Мертвых укладывали в контейнеры, где поддерживалась температура в один градус выше нуля, контейнеры ставили на грузовики и увозили.

В ближайшем порту контейнеры переносили на корабли, совершенно незаметные среди сотен подобных же контейнеровозов, которые тем не менее, вне зависимости от порта приписки, имели одну общую примечательную особенность – все они направлялись в южные области Тихого океана, а конкретно – на остров Гуам.

Грейсон проснулся отнюдь не от звуков музыки. Свет, проникший в каюту через иллюминатор, сказал ему, что уже приближается восход солнца. Грейсон потянулся и несколько минут лежал, наблюдая, как воздух в каюте постепенно светлеет. Каюта была вполне комфортабельной, и ничто не мешало Грейсону спокойно проспать всю ночь. Наконец, поняв, что ему больше не заснуть, Грейсон, как он делал это каждое утро, повернулся, чтобы взглянуть в камеру Гипероблака и пожелать тому доброго утра.

Но когда он повернулся, то увидел не камеру, а Джерико Собераниса, который стоял у его постели.

Грейсон отшатнулся, но Джерико, похоже, не обратил на это внимания или, по крайней мере, не стал комментировать это движение.

– Доброе утро, Грейсон, – сказал Джерико.

– Гм… доброе утро, – отозвался Грейсон, стараясь не выдать своего удивления тем, что Джерико появился в его каюте. – Все нормально? Что вы здесь делаете?

– Смотрю на тебя, – сказал Джерико. – Все отлично. Скорость у нас двадцать девять узлов. Мы прибудем на Гуам раньше полудня. Потребуется еще один день, чтобы туда прибыл весь остальной груз, но в конечном итоге он там окажется.

Странно было слышать такие слова от Джерико, но Грейсон проснулся не до конца и был не готов все это обдумывать. Он заметил только, как медленно дышит Джерико. Медленно и глубоко. Это тоже казалось необычным. Но то, что Джерико сказал потом, было еще более странным.

– Оказывается, это нужно не только для хранения и обработки информации.

– Что, простите?

– Память, Грейсон! Данные – вещь вторичная, Куда важнее живой непосредственный опыт. Эмоциональный, химический, субъективный. Вот что имеет значение! Вот что связывает вас с миром.

И не успел Грейсон даже подумать о значении слов, произнесенных Джерико, как тот сказал:

– Грейсон! До восхода солнца – пятьдесят три секунды. Я хочу видеть его вместе с тобой.

И выбежал из каюты.

Они появились на палубе как раз в тот момент, когда на горизонте появилось солнце – сначала как пятнышко, потом как линия и, наконец, как сияющий диск.

– Никогда не могло себе этого представить, – проговорил бывший капитан. – Сто пятьдесят шесть миллионов километров, шесть тысяч градусов на поверхности. Все это было мне известно, но реальность этого – вот что от меня ускользало! О господи, Грейсон! Как вы такое можете выдержать? Как, глядя на это величие и красоту, не превращаетесь в океан эмоций? Океан радости и счастья?

И Грейсону явилась правда, которую было невозможно отрицать.

– Гипероблако? – спросил он.