За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

Несмотря на то, что Мирослава провела в Половце уже не один месяц, город по-прежнему удивлял юную волхву своим размахом. А княжеские хоромы и вовсе произвели на Мирославу неизгладимое впечатление: белокаменный в три этажа расписной терем окружала кованая ограда; деревянные гостевые терема, располагавшиеся позади княжеского, украшала искусная резьба, а крыши – резные петушки. Убранство терема великого князя было богатым: багряные стены расписаны золотом, мозаичные окна и массивная дубовая мебель. Князь созвал Собор в престольной – большом, просторном зале с деревянными колоннами, троном в центре и Краколистом на потолке. Мирослава так увлеклась разглядыванием терема и знатных гостей, что запамятовала поклониться князю – седому ветхому мужу, что восседал на троне в богатом расшитом каменьями платье. Но Мать Вера напомнила послушнице, и та склонила голову перед Изяславом.

Весь Собор Мирослава слушала то, как мужи планируют укрепить границы княжества и городов, как надобно распределить дружину: кого оставить защищать Половодье, а кого – отправить подмогой на Юг. Подобные речи не занимали Мирославу, и юная послушница рассматривала убранство зала, знатных мужей и князя. Мирослава отметила, что, несмотря на ветхость тела, в управлении людьми Изяслав был удал: князь отдавал военные приказы (в которых Мирослава ничего не понимала), спорил с военачальниками и со своим преемником – старшим сыном Радомиром.

И только в конце Собора Изяслав обратился к Мирославе с велением поведать о своём видении. Мирослава, гордо расправив плечи и выпрямив спину, рассказала о том, что Боги явили ей. Но о видении, явившемся на празднике Солнца Медового, и о мертвеце на троне Сваргореи Мирослава умолчала.

Князь, веденеи и военачальники внимательно слушали рассказ юной послушницы, а Мирослава дивилась тому, что ей внимает сам великий князь! Ведь раньше ей внимала только Таёжная речушка… Княжеский собор не походил на громкие и чуждые духу деревенские сборища, в которых Мирослава не могла найти себе места.

Юная ворожея полагала, что теперь вести о её Даре дойдут до Еловой точно и в родной деревне отнесутся к ней с почтением. Да что там в родной деревне – молва о её даре скоро разольётся по всей Сваргорее…

– Если Боги обратятся к тебе ещё, – по-старчески сипло сказал князь Изяслав, когда Мирослава закончила свою речь, – не только в Солнцеград отправляй бересту. – Князь хмуро глянул на Мать Веру, которая покорно кивнула. – Прежде чем весть в столицу посылать, поведай её мне. – Изяслав вновь обратил строгий взор на Мирославу: – Хорошо?

– Конечно, – кротко улыбнувшись, склонила голову ворожея.

– И как оно прошло? – спросила Мирославу Умила. Весть о том, что Мирослава вернулась из княжеского терема, облетела весь Сестринский Свагобор, и Умила первая пришла в келью к Мирославе. Девушка расположилась на лавке подле окна и с интересом смотрела на Мирославу, что сидела на краю постели. Ставни были открыты, и вечернее солнце золотило светлые стены кельи, разбегалось зайчиками по траурным платьям послушниц и играло в девичьих волосах.

– Скучно, – пожала плечами Мирослава и улыбнулась. Она не стала говорить Умиле о том, что внимание людей ей впервые пришлось по нраву: на Мирославу смотрели с уважением и внимали её речам, не полагая их странными. И кто внимал – сам великий князь! – Бо́льшую часть времени князь и веденеи обсуждали военные дела, в которых я ничего не понимаю, – сказала юная волхва.

– Ну да, ведь война на Юге, – согласилась Умила и заправила за ухо прядь огненных волос.

– Ты так говоришь, будто война в чужих землях, а не в наших, – покачала головой Мирослава.