Основной компонент - Александр Пономарев (2021)

Помещение встретило тишиной, запахом пыли и медикаментов. Мейнера на месте не оказалось – наверное, он уже трясся в вагоне где-нибудь на просторах оккупированной Белоруссии или Украины. В кабинете Валленштайна все осталось, как было: тот же бардак на полу, повисшие на одном гвозде полки, развороченный сейф в углу. Я внимательно просмотрел уцелевшие бумаги, пролистал книги в поисках заметок на полях и других записей, порылся в кучах мусора – ничего, что могло бы помочь найти следы Шпеера и Сванхильды.

После кабинета обыскал стол, за которым Валленштайн записывал ход экспериментов над оборотнями. На всякий случай заглянул в клетки и вольер, где содержались вервольфы. Правда, долго там не задержался: вонь стояла такая, что вышибало слезы. Зато она хорошо прочистила мозги, и я быстро набросал в уме новый план.

Больше меня в лаборатории ничего не держало. Я отправился домой и на обратном пути заглянул в полуподвальный магазинчик, где купил для Марики бутылку настоящего французского шампанского и коробку швейцарских конфет. Седой старик с лысиной в виде тонзуры, тощими усами и крючковатым носом запросил баснословную сумму.

– Контрабанда, – прошамкал он, поддернув черный нарукавник.

Бумажник барона чудом не потерялся во время недавних приключений. Я заблаговременно переложил его из старой шинели в новую – помимо денег в нем хранилось удостоверение – и сейчас высыпал на прилавок все до последнего рейхспфеннинга. Забрал хрустящий бумажный пакет с нацистским орлом с одной стороны и черно-белым портретом Гитлера с другой и вышел из тесного помещения.

К десяти утра улицы заметно оживились. Появилось больше машин, по тротуарам бегали дети, подростки кучковались у фонарных столбов, дымя одной папироской на всех. Почтенные фрау спешили в магазины отоварить оставшиеся карточки. Не менее почтенные бюргеры торопились по делам, неся в руках портфели или свернутые в рулон газетки. Из казарм на перекрестки выползли военные патрули. Офицеры проверяли у горожан документы, солдаты молча глазели по сторонам, вздыхая, как лошади, и топча наметенный ночью снег шипованными подошвами.

За квартал до особняка навстречу мне проехал черный «мерседес» с затемненными стеклами. Я горько усмехнулся, подумав, что в нем наверняка везут в тюрьму выявленного гестаповцами противника режима.

Со скоростью сорок километров в час «хорьх» вкатился на площадь. Сделал «круг почета», следуя указаниям дорожных знаков, завернул за угол особняка, рыкнул мотором напоследок и затих. Перегнувшись через спинку водительского кресла, я взял с заднего сиденья пакет с гостинцами, запер дверь машины и через минуту поднялся на крыльцо ставшего на время родным для меня дома.

Глава 16

Я по-тихому вошел в дверь и сразу почувствовал тревогу.

В углу валялась пустая вешалка, на полу виднелись следы армейских сапог и густой веер из красных клякс. Кое-где гипсовая лепнина оказалась сбита со стен и растоптана в крошево. Шелковая драпировка была местами изрезана.

– Отто!

Я вздрогнул, повернулся на голос и увидел Шпеера в дверях кабинета. Тот стоял со скрещенными на груди руками, привалившись плечом к косяку. На левом запястье тускло поблескивал серебром тот самый браслет с черепами.

– Не ожидал меня увидеть? А зря! Фюрер велел следить за тобой, вот я и слежу.

– Вижу, как ты следишь, – пробурчал я и кивнул на испорченную стену: – Твоя работа?

– Ну что ты, Отто. Нет, конечно. Это девица во всем виновата. Одного храброго немецкого солдата лягнула. Другого укусила. Третьему головой нос разбила, бедняга чуть в крови не захлебнулся. Строптивая она у тебя. – Шпеер покачал головой. – Просто жуть. А что ты в дверях стоишь? – Он отделился от косяка и, улыбаясь, развел руки в дружеском жесте: – Проходи, чувствуй себя как дома.

– Я и так у себя дома, – сказал я и с огромным удовлетворением отметил, как с самодовольного лица оберфюрера сползает идиотская улыбка.