Город (сборник) - Клиффорд Саймак

Когда стрелка дошла до середины шкалы, Тейн остановил пикап и, взяв бинокль, вышел из машины.

Обходя пикап, он удивился, какими ватными стали ноги, но вспомнил, как давно встал с постели. На часах было два часа – по земному времени выходило, что два часа ночи. А значит, он на ногах по меньшей мере двадцать часов и бо́льшую часть этого времени усердно трудился, выкапывая из земли странный стеклянный предмет.

Тейн поднес бинокль к глазам – и белое пятнышко обратилось далекой горной цепью. Массивные скалы голубели среди пустыни, на их вершинах и склонах блестел снег. О расстоянии между ним и скалами можно было судить по тому, что даже через мощный бинокль Тейн различал лишь туманную синеву.

Он медленно обвел биноклем линию горизонта: везде, сколько хватало взгляда, тянулась величественная горная цепь. Тейн опустил бинокль и принялся разглядывать однообразную ровную поверхность, прерываемую редкими холмами и скупой растительностью.

И тут он увидел дом!

Рука дрогнула, и Тейн опустил бинокль, затем снова поднес его к глазам. И впрямь дом! Симпатичный домик стоял у подножия холма, надежно укрытый ее тенью, без бинокля и не разглядишь.

Домик был маленький, с круглой покатой крышей, и глубоко ушел в землю, словно врос в нее. Овальное отверстие, вероятно, было дверью; окон нигде не наблюдалось.

Тейн опустил бинокль. Четыре-пять миль. Бензина должно хватить. Даже если не хватит, последнюю часть пути до Уиллоу-бенда можно пройти пешком.

Странно, подумал Тейн, что дом только один. За все время путешествия по пустыне ему не встретилось никаких признаков жизни, если не считать марширующих крысоподобных существ, и никаких искусственных сооружений, за исключением восьми капсул молочного стекла на каменных постаментах.

Он вернулся в пикап, завел мотор и спустя десять минут подъехал к дому в тени горы.

Прихватив ружье, Тейн вышел из пикапа. Таузер выпрыгнул вслед за ним, шерсть на загривке встала дыбом, из пасти раздался низкий рык.

– Что такое? – спросил Тейн.

В ответ Таузер зарычал.

Из дома не доносилось никаких звуков.

Стены были сложены из грубых камней, скрепленных вместо раствора какой-то потрескавшейся грязью. Крышу покрыли дерном, хотя ничего похожего на дерн вокруг не наблюдалось. Впрочем, несмотря на видимые стыки между полосками дерна, за много лет материал превратился в спекшуюся глину, затвердевшую под ярким солнцем пустыни.

У дома отсутствовали какие-либо отличительные признаки, строители явно не пытались смягчить или приукрасить его простое предназначение – служить укрытием. Такой дом могли сложить пастухи. Дом выглядел очень старым, камень потрескался и раскрошился.

С ружьем наготове Тейн двинулся вперед, заглянул в дверь: никого, только тишина и темнота.

Оглянувшись на Таузера, он увидел, что пес забрался под днище пикапа, откуда таращился на него и рычал.

– Вот и сиди там, – велел ему Тейн. – Никуда не уходи, ты понял?

Выставив ружье перед собой, Тейн вошел в дверь и долгое время просто стоял, пока глаза не привыкли к темноте. Наконец он смог рассмотреть комнату: грубая каменная скамья с одной стороны, ниши странной формы – с другой, в углу какой-то потрескавшийся деревянный предмет мебели неопределенного назначения.

Хозяева покинули дом давным-давно, решил Тейн. Возможно, пастухи жили здесь в незапамятные времена, когда окружающая пустыня была покрыта пышной растительностью.

Из первой комнаты дверь вела во вторую, и когда Тейн вошел в нее, в уши ударил далекий рокот и другой звук, который он не сразу узнал: шорох дождя!

Сквозь открытую заднюю дверь до него долетело дуновение соленого бриза, и Тейн застыл посреди второй комнаты, не в силах вымолвить слова.

Еще один! Еще один дом, который вел в следующий мир!