Город (сборник) - Клиффорд Саймак

Двенадцать футов в ширину, двадцать в длину, десять в поперечнике, из цельного матового стекла, которое звенело всякий раз, когда его тирогали лопатой.

Если гостям приходится подолгу жить внутри, они должны быть совсем небольшого размера. Такие как раз уместятся в пространстве между стеклянными перекрытиями.

Если они и впрямь там живут. Может быть, у него просто разыгралось воображение. Вчера утром Таузер почуял их, но с тех пор пес вел себя как ни в чем не бывало.

Тейн положил лопату на плечо и подхватил с земли мастерок.

– Пошли домой, – сказал он. – Ну и денек выдался.

Светлячки вспыхивали в кустах, уличные фонари раскачивались под летним бризом. Далекие звезды сияли в небе, яркие и твердые.

Возможно, они и сейчас в доме. Возможно, поняв, что Таузер их почуял, они сделали так, чтобы стать для собаки невидимками. Похоже, они легко обживаются на новом месте. Чтобы освоиться в человеческом жилье, подумал Тейн мрачно, им потребовалось совсем мало времени.

Они с Бизли шагнули с дорожки во тьму, направляясь к гаражу, чтобы сложить инструменты, но никакого гаража не было и в помине.

Ни гаража, ни фасада. Дорожка резко обрывалась, а на месте гаража изгибалась стена.

Они подошли к ней и встали, недоверчиво щурясь в летних сумерках.

Крыльца тоже не было. Словно кто-то взял края фасада, свел вместе, и вся передняя сторона дома оказалась внутри круга.

Теперь он владел домом с завернутым внутрь фасадом. При ближайшем рассмотрении все было сложнее, чем на первый взгляд: изгиб получился изящнее и длиннее, чем если бы края фасада просто свели вместе, а его форма была какой-то нечеткой. Словно фасад внезапно исчез, а оставшуюся часть дома использовали, чтобы замаскировать исчезновение.

Лопата и мастерок с лязгом выпали из рук Тейна. Он поднес руку к лицу и провел ладонью по глазам, словно хотел стереть то, чему не находил объяснения.

Когда он отнял руку от лица, все осталось по-прежнему.

У дома не было фасада.

Тейн обежал его вокруг, не сознавая, что бежит. С задней стороны дом не изменился.

Вместе с Бизли и Таузером он поднялся на веранду, толкнул дверь, взлетел по ступеням на кухню и одолел ее в три прыжка. В дверях гостиной остановился и, схватившись за косяк, изумленно уставился в окно.

Снаружи была ночь, в этом не было никаких сомнений. Он своими глазами видел светлячков в кустах и траве, горящие фонари и звездное небо.

И тем не менее в окне гостиной сияло солнце, а пейзаж, который раскинулся за окном, не имел никакого отношения к Уиллоу-бенду.

– Бизли, – выдохнул, – посмотри туда!

Бизли посмотрел.

– Что там снаружи?

– Вот и я хотел бы знать.

Таузер нашел свою миску и принялся гонять ее по кухне, давая понять, что проголодался.

Тейн прошел через гостиную и открыл переднюю дверь.

За дверью не было ни двора, ни шоссе. Только пустыня, ровная и гладкая, словно паркет, насколько хватало взгляда. Временами пустынную гладь нарушали скопления валунов или островки тощей растительности. Большое солнце висело над дальним горизонтом прямо на севере, где светилу висеть не полагалось. К тому же странное солнце отливало нездешней белизной.

Бизли вышел на крыльцо, и Тейн заметил, что он дрожит, как испуганный пес.

– Знаешь, – обратился к нему Тейн ласково, – ты бы вернулся на кухню и сварганил чего-нибудь на ужин.

– Хайрам…

– Все хорошо, – сказал Тейн. – Все будет хорошо.

– Как скажешь, Хайрам.

Дверь за Бизли с грохотом захлопнулась, и минуту спустя Тейн услышал, как он возится на кухне.

Тейн не винил Бизли. Ты открываешь дверь – а за ней новый незнакомый мир. Человек привыкает ко всему, но не сразу.

Тейн спустился с крыльца, обошел пикап и завернул за угол гаража, почти уверенный, что увидит за ним Уиллоу-бенд, ведь когда он заходил в дом с заднего крыльца, городок был на месте.