Нелюбимая дочь - Пег Стрип (2019)

Приведу еще одну историю, в которой многие узнают себя. Роуз (36 лет) была единственной девочкой в семье с тремя детьми: «Большую часть времени мать вела себя так, словно у нее нет дочери, разве что я должна была что-нибудь для нее сделать: постирать или выгулять собаку. Я хорошо училась, в отличие от братьев, но мать принижала мои достижения, заявляя, что “хорошие оценки не делают меня умной”. Я верила ей, даже получая призы, а затем и стипендию. Мне до сих пор трудно заставить умолкнуть этот голос в голове, твердящий, что все, что мне удается, ничего не значит. Я юрист, а оба мои брата работают на стройке, но это не изменило отношения матери ко мне. Я по-прежнему лишняя».

Дочери, которые стали в родной семье «лишними», часто рассказывают, что им трудно поддерживать близкую дружбу с женщинами и доверять своим собственным суждениям в отношениях в целом. Они также признают, что очень чувствительны к отвержению и критике.

Параллельные жизни

Почти все нелюбимые дочери сообщают, что матери целенаправленно управляли их отношениями с братьями и сестрами. Иногда матери активно препятствуют сближению своих детей, стравливая их (триангуляция). В результате дети, обитающие под одной крышей, имеющие общий повседневный опыт, а иногда и близкие по возрасту, фактически живут параллельными жизнями, никак не связанные друг с другом. Это не война и не явная враждебность, как в других паттернах, но эмоциональная связь почти или полностью отсутствует. По словам одной из моих читательниц, это «жизнь среди чужаков, которые были со мной в родстве, имели тех же родителей, но мы совершенно друг друга не знали».

Синтия описывает подобные отношения с сестрой и братом, тремя и двумя годами старше ее. В их семье отверженной была старшая сестра, которую мать терпеть не могла, зато обожала брата, а Синтию считала досадной помехой. Мать не скрывала своего мнения, восклицая, что никогда не понимала и не любила старшую дочь и что у нее на одного ребенка больше, чем нужно. Обе дочери страдали от низкой самооценки, но не сблизились. Старшая сестра бунтовала, напивалась и устраивала скандалы, брат принимал навязанную ему роль «чудо-ребенка», а Синтия, по ее словам, «барахталась». Мать использовала разные приемы, чтобы не дать детям сблизиться, например чернила одну дочь в глазах другой или громко жаловалась на обеих сыну. Когда дети выросли, мать ни разу не позволила им навещать себя одновременно, даже в праздники (это о многом говорит, не так ли?!). Синтия предполагает, что такое «правило» было продиктовано желанием матери, во-первых, всегда быть в центре внимания, во-вторых, не позволить детям общаться напрямую. Неудивительно признание Синтии: «Мы все трое эмоционально разобщены. Мы никогда не обнимаемся, даже после долгой разлуки». Сегодня сестры и брат, если и общаются, то главным образом по электронной почте.

Мирные гавани и острова взаимодействия

По воспоминаниям некоторых нелюбимых дочерей, их родственники – тети и дяди, бабушки и дедушки, даже старшие кузины и кузены – показали им, что значит иметь тесные узы, чувствовать себя любимой и защищенной. Вспоминает 48-летняя Адель: «В детстве я обожала бывать в гостях у бабушки, потому что в ней было все, чего не было в матери, – доброта, открытость, принятие. Мама ее не слишком жаловала – называла неряхой и вечно твердила, что у нее в доме бардак. Но я так любила ее дом и ее! Она слушала меня – я могла рассказать ей все о школе и о том, что мы сейчас проходим, – мать никогда так не слушала. Она была мамой моего папы, и иногда я замечала, что он чем-то на нее похож, но он вечно пропадал на работе, и у него не оставалось на меня времени. Она умерла, когда мне было 12, и это стало страшным ударом».