Пока я переваривала очередную гадливую мысль о бывшем руководстве и нечестных соотечественниках, за два туннеля от нас появилась новая скрепка. О боже! Вот ради кого здесь пресса! Я замерла и, кажется, не дышала, глядя на ступавших с каменными лицами клеранцев. Остальные заключенные тоже притихли. Неизменно внушавшие всем почтение «звери» шли один за другим: Райо, Матео и Фальк, на котором болотного цвета роба расползалась по швам. Его огромные габариты были не предусмотрены. В прорехах на широченной спине и плечах виднелась черная майка. Швы на бедрах тоже натянулись до предела. А вот Райо и Матео даже в этих непрезентабельных «костюмах» выглядят вполне прилично, по-деловому, как и положено каким-нибудь высокопоставленным военным на учениях, одетым в камуфляж.

Секунда-другая – наши с Райо взгляды встретились. Его глаза расширились до предела: дошло, в каком качестве я здесь, можно сказать – отомщен. А потом, полыхнув желтым яростным пламенем, сузились. На меня смотрел Зверь. Самый настоящий! Клеранцы сто процентов не знали, что две стервятницы, так они нас назвали при аресте, летят тем же рейсом! Видимо, о «приятном» сюрпризе змей Гонг рассказал только нам. Не мог не порадовать себя, любимого, нашими бледно-кислыми от ужаса лицами. Все рассчитал! Психология – страшная вещь.

– Нам кранты! Эх, а надежда была так близко, – тоскливо прошептала Ровена, глядя на клеранцев. – Если рядом с этим маньячным сбродом еще была надежда выжить, то звери-клеранцы с нас живьем шкуру сдерут. Как обещали.

Я сглотнула вязкую, горькую слюну. Смотрела на взбешенного Райо, словно голодающий на хлеб, и поедала глазами. Смотрела и радовалась, пока меня не отвлек сосед по скрепке, рыкнувший:

– Ты кого сбродом назвала, тварь?

И оскалился в злобной гримасе на Ровену, демонстрируя искусственные зубы.

Бывшая майор АБНЗ его ответом не удостоила, как-то ловко прогнулась, чтобы оказаться ближе к посмевшему оскорбить ее зэку, и двинула ему носком ботинка промеж ног. Тот согнулся от боли и получил тем же ботинком по голове. Конвойные лишь ухмыльнулись, заключенные восторженно заулюлюкали, а я ошеломленно таращилась на «кузину». Мечтала стать невидимкой? Хватит мечтать! Теперь нас точно не забудут! Господи, за что мне все это?

Мои мысленные стенания смел мощный бас, прокатившийся по огромной площадке-пандусу и отразившийся от переборок, объявивший, что высаживать нас будут группами по десять штук (именно так, человеческого обращения нас лишили, посчитав штуками). Конечно, межзвездник останется на орбите, пока нас по пять скрепок загрузят в шаттлы, но вот дальше – проблема, потому что выбросят за полтора-два километра от поверхности планеты.

Предупредили, что каждому выдадут парашют из спецматериала, который спустя сутки после использования по назначению распадется на безопасные для экосистемы составляющие. Видимо, на такие ухищрения пошли не ради спасения экологии, а чтобы ушлые смертники те самые парашюты не приспособили для побега. К парашютному ранцу снизу крепится небольшой тубус с комплектом запасной одежды и суточной нормой воды и пищи. Вся упаковка тоже распадется спустя сутки, поэтому воспользоваться питанием нужно своевременно. А что будет дальше, правительство не интересовало.

– Какой урод придумал сбрасывать нас, как балласт? Почему нельзя нормально приземлиться? – раздался визгливый женский голос.

– Последний раз нашлись умники, которые захватили орбитальный шаттл, более того – угнали! Выбрались на общие космические пути и взяли на абордаж пассажирскую яхту. Во время захвата зэков и попытки освобождения заложников никто не выжил. С этого момента введен запрет на приземления, – спокойно ответил обладатель сочного баса.

– Но мы же ноги переломать можем, убиться, не все умеют десантироваться… – не унималась визгливая тетка.

– У вас какой приговор, леди? – флегматично уточнил «бас».

– Смертная казнь, – растерялась она.