Противостояние - Александр Чернов (2021)

После всех этих дел у нас на судах и в городе подъем необычайный. Много разговоров о 2-й эскадре. Вы, наверное, из газет знаете, что Безобразов идет уже в Индийским океане. У нас же все силы сейчас брошены на ремонты. Поэтому в ближайшие две-три недели писем не ждите. Обними от меня маму. И дай нам Бог поскорее вышвырнуть японцев с моря, что несомненно должно произойти, когда мы сражаемся под флагами таких адмиралов, как Степан Осипович и наш Всеволод Федорович!

Глава 5. После драки

Японское море. Июль 1904 года

К рассвету изрядно посвежело, ветер усилился до четырех баллов и нагнал тяжелую, длинную волну. Скрипя наспех забитыми деревом свежими пробоинами, крейсера вползали на очередной пенистый гребень, на краткий миг замирали, а затем устало проваливались вниз, навстречу следующему подъему. Весь вечер и ночь напролет, преодолевая подкатывающие приступы морской болезни, аварийные партии растаскивали завалы перекрученного металла и недогорелого дерева, заделывали пробоины, ставили и крепили подпоры, пытались починить то, что поддавалось ремонту в море.

На пострадавшем больше всех «Рюрике» удалось наконец наложить на пробоины в корме двойной пластырь и к рассвету откачать воду из румпельного отделения. Сейчас на юте и в батарее крейсера стучали топоры, глухо звякали кувалды и раздавался сочный матросский мат, сопровождающий практически все виды аварийных работ.

Памятуя о возможных ночных атаках миноносцев, к вечеру Руднев повернул к зюйду, расположив свои корабли в следующем порядке: наиболее избитые «Россия» и «Рюрик» шли в центре, с правого и левого флангов их прикрывали «Громобой» и «Витязь», а замыкающим в броненосной колонне шел «Память Корейца». Головным, уже привычно, «Варяг». Второй бронепалубник – «Богатырь», как наименее пострадавший корабль эскадры, занимал наиболее опасное место замыкающего.

Ночь неприятных сюрпризов не принесла. План Руднева сработал: два отряда японских миноносцев всю ночь рыскали в поисках русских на полпути к Владивостоку, а в это время наши крейсера отходили южнее, направляясь скорее к берегам Кореи, чем России. В полдень состоялась их встреча с «вспомнившей девичество», в котором она именовалась «Марьей Ивановной», «Обью». Бывший угольщик, а ныне вспомогательный крейсер ожидал возвращающуюся из боя эскадру с полными трюмами угля в открытом море, примерно посредине отрезка, которым можно соединить на карте Сеул и Ниигату.

По первоначальному плану здесь крейсерам предстояло разделиться. Макаров требовал создать максимально плотную дымовую завесу для облегчения прорыва во Владивосток отряда во главе с «Ослябей». Для чего сообщения о замеченных русских крейсерах должны были приходить со всех уголков Японского моря. И на фоне этой кутерьмы если «Ослябя» и будет обнаружен каким-либо пароходом у Курил, то у Камимуры просто не останется сил, чтобы достойно его там встретить. Но недавно имевшее место быть сражение внесло в планы, как известно, существующие только до встречи с противником, некие коррективы.

Броненосные крейсера оказались повреждены более серьезно, чем предполагалось, – Макаров настаивал именно на отвлечении Камимуры, а не на бое «до конца», – а боекомплект был расстрелян далеко за половину. Так что пришлось все делать не по первоначальному плану, а с точностью до наоборот. Теперь обстрелом Пусана должны были заняться «Громобой» с «Памятью Корейца», благо у последнего боеприпасов к 10-дюймовому орудию хватало, демонстрацию у порта Ниигата должен был провести «Богатырь». «Варягу» же предстояло сунуть голову в пасть тигра: он вместо броненосной эскадры должен был наделать шуму в Цусимском проливе. «Обь», облегчившись от семисот тонн угля, должна была идти с броненосными крейсерами и под их прикрытием провести у Пусана минную постановку. Кроме угля она несла полсотни мин заграждения, которые терпеливо ждали своего часа в одном из ее трюмов.