Противостояние - Александр Чернов (2021)

«Витязь» стрелял по третьему в линии японцу («Ивате»), как я узнал позже, ему, как и нам, мешали всплески от огня соседей. «Рюрик» продолжал оставаться под сосредоточенным огнем двух концевых вражеских кораблей. В нескольких местах на нем занялись пожары, и огонь его слабел. В результате этого падение наших залпов стало вполне различимо. Мы постоянно показывали дистанцию до противника, и, как я потом узнал, «Рюрик» пользовался нашими данными, так как его (бывший наш, кстати) Барр и Струд был к этому времени приведен в полную негодность близким разрывом.

«Якумо» хоть и дымился, хорошо держал строй, его стрельба была весьма интенсивной, но когда я сравнил его с огнем необстреливаемого «Токива», мне стало понятно, что 6-дюймовки «Якумо» стреляют реже. Да и оставалось их в строю поменьше, огонь «Рюрика» не мог не повлиять на него. Я обратил внимание, что японцы примерно через 5 минут стрельбы на пару минут прекращают огонь. Мы стреляли шестидюймовками залпами и после каждых 20 выстрелов банили орудия (во избежание разрыва ствола), так что средняя скорострельность наших 6-дюймовок была не больше двух выстрелов в минуту.

Японцы, по-видимому, тоже делали перерыв, чтоб пробанить орудия [на самом деле из-за низких физических кондиций японской орудийной прислуги и малой механизации заряжания людям требовался отдых после 20–30 выстрелов, и перерывы в стрельбе были связаны с подменой прислуги с другого борта. Таким образом, японские корабли не могли долго вести огонь на оба борта. – Примеч. ред.].

Японские бронепалубные крейсера подтянулись поближе, видимо тоже намереваясь принять участие в бою. В это время мне доложили, что подача снарядов исправлена, и я тотчас занял свое место командира башни. Первый выстрел после перерыва мы сделали по данным наших 6-дюймовок. Снаряд лег у форштевня «Якумо». Как выяснилось позже, «Идзумо» (и, соответственно, вся японская колонна) в это время начал сбавлять ход, поэтому наше упреждение было велико.

Мы поправили целик. После чего следующим же бронебойным снарядом (дистанция 34 кабельтовых) попали в кормовую башню или в погреб «Якумо»! Над башней взвился широкий столб огня высотой с мачту, полетели какие-то обломки, японец прекратил стрельбу и покатился вправо, покинув строй.

Мы дружно кричали «ура», полагая, что ему приходит конец. Но немцы на удивление прочно строят корабли, и через некоторое время «Якумо» потушил пожар на юте, снова заняв место в строю. Но его кормовая 8-дюймовая башня больше не действовала. Это было попадание именно наше, так как залп 8- и 6-дюймовых орудий накрыл «Якумо» только секунд через десять после взрыва. Я ясно видел парный всплеск с небольшим недолетом у борта уже окутанного пламенем крейсера.

Однако японцы скоро поквитались. Как мне потом рассказал наш старарт, на «Рюрике» попаданием в корму разнесло рулевую машину и заклинило перо руля. Крейсер почти прекратил огонь и начал описывать циркуляцию, хотя и смог потом наладить управление машинами. Но его скорость на прямой упала до 7–8 узлов, и он начал быстро отставать от нас, так как Небогатов не снижал хода. Впрочем, начала увеличиваться и дистанция от японцев до «Рюрика», и их огонь стал очень неточным.

«Токива» перенес огонь на нас. Мы же продолжали стрелять по горящему «Якумо», но уже не особо результативно. «Якумо» даже смог вскоре потушиться, так как нам существенно мешал огонь «Токивы». Наш командир явно предпочел синицу в руках (добить «Якумо») журавлю в небе («Токиве»). Хотя, возможно, и стоило попробовать пострелять по «Токиве», у нее броня Гарвея слабее, чем крупповская на «Якумо».