Противостояние - Александр Чернов (2021)

Перед выходом в море Того-младший успел рассказать Камимуре о последних минутах жизни его давнего друга Исибаси, который в роковой для него день сражения при Кодзиме командовал «Такасаго». Он на своем крейсере смело, но нерасчетливо бросился на подбитого «Рюрика», надеясь утопить его торпедами до подхода спешащих на помощь «Варяга» и «Богатыря». Увы, артиллерия левого борта броненосного крейсера была практически цела. «Такасаго» подошел слишком близко и, получив повреждения от русских восьмидюймовых снарядов, сам оказался в роли жертвы. «Варяг» под флагом Руднева, сблизившись с раненым кораблем, выбил на сближении его артиллерию. И со второй попытки всадил в борт торпеду.

Добивать его русские не стали, понимая, видимо, что крейсер обречен. «Нанива» Того-младшего успел подойти до того, как «Такасаго» пошел ко дну, и снять всю уцелевшую после боя команду. Но когда контрадмирал прокричал Исибаси, стоящему на мостике в гордом одиночестве, что он на крейсере остался один и должен уходить сам, тот лишь улыбнулся и отрицательно покачал головой. На последовавший прямой приказ флагмана: «Капитан первого ранга Исибаси, немедленно покиньте корабль» – он задумчиво закурил сигарету и, попросив передать императору его извинения за потерю «Такасаго», приложил руку к козырьку его фуражки в прощальном салюте.

Последнее, что видели с мостика уходящей «Нанивы», была одинокая фигура на палубе кренящегося «Такасаго». Неторопливо пробираясь через кучи обломков, останавливаясь у тел погибших, командир делал последний обход вверенного ему корабля. Потом Исибаси нежно, как по щеке любимой женщины, провел рукой по броне, прощаясь со своим таким быстрым, таким изящным, но, увы, – оказавшимся столь непрочным и уязвимым крейсером.

Докурив последнюю сигарету, капитан первого ранга ушел в боевую рубку…

Вздохнув о слишком раннем уходе старого друга, Камимура решил, что при первой же возможности навестит Исибаси в храме Ясукуни. Его уход полностью соответствовал кодексу Бусидо. Разве пожелаешь лучшего прощания с миром офицеру Императорского флота и самураю? Он, Хикондзе Камимура, мог искренне гордиться другом. Он всегда был таким: честным и решительным, безудержно храбрым, может быть, даже его храбрость иногда летела впереди трезвого расчета? Может быть.

Но, следуя по пути воина, если судьба предоставляет выбор между жизнью и смертью, самурай должен не задумываясь выбирать смерть… Как же все-таки он красиво ушел…

Вскоре действительность оторвала вице-адмирала от грустных размышлений, и командующий 2-й боевой эскадрой направился на совещание по поводу ремонта его наиболее поврежденных крейсеров. С «Идзумо» и «Такивой» все было более или менее ясно: установка новых бронеплит взамен пробитых, замена выбитых шестидюймовок, латка вентиляторов, кожухов и труб, восстановление водостойкости отсеков. Но что же делать с кормовой башней «Якумо»? Собрание флагманов и флотских инженеров рассматривало и отвергало одну идею ремонта за другой.

– Черти и демоны побери эту десятидюймовку «Кассуги»! – в сердцах сплюнул командир «Токивы» Иосиацу. – Она одна нанесла нам больший урон, чем вся остальная артиллерия русских! Хвала Оми Ками, у них не хватило ума стрелять из него по моему крейсеру. Получи «Токива» такой снаряд в башню, я бы сейчас с вами тут не сидел.

При этих словах один из инженеров, флагманский механик Ямадзаки Цукару, внезапно усмехнулся и так и застыл с полуоткрытым ртом. Минуты три он как завороженный смотрел в стенку, а потом притянул к себе лист бумаги и начал что-то быстро черкать карандашом. Видевший это Камимура молча поднял вверх палец, призывая собрание к молчанию, чтобы не спугнуть посетившее Цукару состояние сатори. Через пять минут механик вернулся в реальность и с удивлением заметил устремленные на него ожидающие взгляды.