Изнанка - Самат Бейсембаев

Что до того юноши, как выяснилось для меня позже, этот человек являлся наследным принцем. Сыном короля. И отличался этот человек особой жестокостью, благодаря своей, практически, полной безнаказанности. Он мог запросто избить слугу, потому что того тень упала на него. Частенько он устраивал для себя игры: отпускал рабов в лес, а затем охотился на них, загоняя их как диких кабанов. Но порой бывало еще хуже — от скуки он мог привязать раба к столбу на знойной жаре и наблюдать, как тот умирает от мук. Что ж, смело могу заявить, что местная аристократия должна предпринять все, чтобы подобный человек не пришел к власти. Иначе им придется либо страдать, либо начинать гражданскую войну. Конечно, при условии, если они все–таки сумеют выиграть нынешнюю войну.

— Ты как? — сегодня меня навестил Дарк. Тренировки, само собой, были пока прекращены.

— Жить буду, — слегка улыбнулся я.

— Я, когда узнал, что случилось, подумал что уже все. Но, оказывается, ты тот еще берсеркер, — он ухмыльнулся.

— Вот увидите, я всех вас еще переживу.

— Как бы так, как бы так. Буду только рад этому, — покачал он головой. — К слову, я зашел не только проведать тебя, но и…вражеские легионы на подходе. Через несколько дней они возьмут город в осаду. И вот…я пришел сообщить тебе, что уезжаю. Скорее всего, мы больше не увидимся.

Я молчал, не спеша ответить. Лицо окаменело: было больно прощаться с другом, но я этого старался не показать.

— Тогда нам стоит попрощаться, — протянул я руку, и он ее пожал.

— Мне жаль, что приходится это делать. Надеюсь, что все же когда–нибудь мы снова встретимся.

— И я…

Мы еще около часа посидели, потолковали о всяком, как раньше, а потом он встал, кивнул напоследок, развернулся и вышел, оставив меня наедине со всем этим враждебным миром. На меня нахлынула, поглотила с головой, унесла в вихрь, апатия. Я — одинок. Бывало, как сейчас, что я по несколько дней уединялся дома, погружаясь в свои занятия. Но я никогда не ощущал себя одиноким, потому что знал, что у меня есть близкие люди, как семья или друзья, которые всегда рядом. Сейчас же я один. Денис и Максим — их нет. Живы ли они вообще? Надеюсь, что да. Дарк покинул меня сейчас, но я на него не злюсь и не осуждаю: он спасал себя, не в силах помочь мне, рабу. Еще была Эврисфея — вспомнив это имя, я невольно сжал кулаки. Вот кто причинил мне больше всего боли. Любовь — она может поддерживать тебя, как легкое пламя и давать тепло и свет — а значит жизнь. А может сжечь тебя, оставив после себя пепелище безжизненной пустоши.

Сбросив с себя это наваждение, я вспомнил, ради чего я пообещал себе жить — ради мести. И, как ни странно, это придало мне сил. Снова прокрутил в голове все те лица, что были на приеме и успокоился; закрыл глаза; уснул. Нужно поскорее восстанавливаться.

Город взяли в осаду. Отголоски сражений у стен доносились даже до нас. Защитный купол окутал небо над нами. Перемещения по городу были ограничены, поэтому бои на арене прекратились, от чего Радогир был в ярости (терял прибыль). Так как бои прекратились, я вернулся к старым обязанностям: чистил отхожие места, чистил двор от всякого мусора, иногда помогал по кухне, и поэтому однажды мы пересеклись с Эврисфеей. Я сдержал себя и сделал вид, что ничего не было, и она очередная прислужница. Хотя вид у нее был властный. Видно было, что она любимая рабыня Радогира, и это накладывало свой отпечаток: многие опускали взоры, чтобы не вызвать в ней раздражение или злость. Человек получил каплю власти, а вел себя как король. После этого я возненавидел ее еще больше.

С каждым днем все понимали неизбежное, но покинуть город не получалось. Это сказывалось на настроении. Несколько раз даже в этот район забредали большие группы разбойников, в надежде нажиться, но их быстро истребляла местная охрана. Пару раз и я вступал в бой. Настолько привык ко всем убийствам, что воспринимал это как тренировку.