Изнанка - Самат Бейсембаев

Так прошел месяц, пока в один день не разразился гром над нашими головами. Огромный луч зеленого света ударил по куполу. От происходящего все застыли, завороженно наблюдая. Когда купол дал трещину, а затем начал разваливаться — это был как щелчок пальцев: началась всеобщая паника. Люди бегали, собирая свои пожитки; какой–то старик сидел на тротуаре, покачиваясь и схватившись за голову; местные охранники надрывали глотки, в надежде организовать порядок; женщины визжали; мужчины сбегали, спасая только себя.

Ко мне в хижину забежал замыленный Радогир и криком приказал мне идти вместе с ним. Но не успели мы выйти, как за ним зашел Гронд и жестом показал, чтобы мы оставались на месте.

— Что это значит? — заорал Радогир.

— Освободи его, — кивнул он в мою сторону, чем вызвал недоумение на наших лицах.

— Его? Ты совсем головой тронулся? Я тебе плачу, чтобы я тебе приказывал, а не ты мне.

— Я все еще у тебя на службе, и исполню обязанности по твоей защите до конца. Но юнца ты освободишь. Таково моё слово.

— Да что это вообще все значит? Что на тебя нашло? — не успел он прокричать что–то еще, как Гронд толчком отправил его прямиком на мою койку.

— Следующий раз это будет удар. Смертельный удар.

Радогир с раскрытым ртом водил головой от меня к нему, и обратно от него ко мне. Я же просто наблюдал за всем этим, не в силах понять, что на него нашло. Наконец, Радогир собравшись с мыслями произнес:

— Как только я его освобожу, он меня убьёт.

— Нет, — и уже повернувшись ко мне, — ты его не тронешь. Дай слово.

— Даю слово, — кивнул я.

— Да что мне слово раба? — развел он руками.

— Если ты выдашь мне дома всех тех, кто был на приёме, я не трону тебя.

Он снова замолчал, обдумывая. Вот чем можно было восхищаться в нем, так это его чутьём. Он, быстро взвесив все за и против, выдал мне нужную информацию и усилием воли снял щуп.

— Вот: я исполнил. Теперь ваша очередь, — он поднялся на ноги и поправил одежду на себе.

— Спасибо! — поблагодарил я Гронда. — Почему? — и задал ему мучаюший меня вопрос.

— У меня когда–то был брат. Когда мы были еще детьми, его забрали. Он был таким же, как и ты — берсеркер. Это ради памяти о нем.

Еще раз кивнул в знак благодарности, и, я надеюсь, последний раз взглянул на них. Секундная пауза, где мы встретились глазами, и почему–то в этот момент во мне появилась непоколебимая уверенность, что мы еще встретимся с Радогиром.

Ощущать себя свободным, было на грани эйфории. Воздух стал другим — слаще; ветер ласкал мягко, как никогда; краски жизни стали пестрее; дышать стало легче.

Я бежал. Бежал, как бежит хищник, выслеживая свою добычу, пока не прибыл к нужному месту. Двухэтажный каменный дом, с красной черепицей, окруженный высоким забором, через который я перепрыгнул одним движением. Во дворе было пусто. Сорвавшись на рывок, влетел прямо в окно, в расчете застать находящихся людей внутри врасплох. Быстро принял стойку, мотая головой вокруг, но никого не обнаружил. Прислушался — ни звука. Дом был пуст. От досады пострадала рядом стоящая ваза, разлетевшись в дребезг. Направился к следующему дому, который находился на другом конце улицы. И этот пуст. Я обошел еще три дома, и нигде не было жизни. Тем временем, отголоски сражений были все ближе и ближе. Мне нужно было торопиться.

Я бежал. Не знаю куда, но я просто бежал, куда глаза глядят. Вдруг, пробегая рядом с очередным домом, я так резко остановился, напрочь забыв про инерцию, и покатился кубарем, и также быстро принял вертикальную стойку. А все дело в запахе. Обонянием я уловил очень знакомый запах: те самые духи. Я задрал нос повыше и со всей силой втянул воздух. Нет, мне не показалось — она здесь: та, что едва держала кинжал в ярко красном платье.