Изнанка - Самат Бейсембаев

— Ах, да, ты же не учился в академии, — быстро он опомнился, — Ярость Орвиса. Очень сильное заклинание, и очень трудно контролируемое. Только самые сильные способны бить так точно. Около пару сотен с лишним лет назад архимагом империи был Орвис. Великий Орвис — он был одним из самых сильных и выдающихся архимагов в истории, который внес огромный вклад в знание магии. Но вместе с тем у него была одна слабость: он был падким на женщин. О чем однажды про его похождения и узнала его жена, — тут он ухмыльнулся, — и вот в один прекрасный день она устроила ему взбучку. Да такую хорошую, что этот факт даже сохранился в веках.

Сидит, значит, она причитает о том, какой он плохой и не стесняет себя в выражениях. Орвис слушает, ничего не говорит, и все это время в нем копиться злоба. Копится, копится, и бах — ничего вокруг нет. Ни жены, ни стен, ни даже соседних домов. Один только Орвис посреди огня, руин и крови. Вот это и было только что Ярость Орвиса, — кивнул он в сторону трибуна. — Только отработанная к применению так, чтобы не спалить все вокруг, — затем он наклонился к моему уху, что его мог услышать только я, — а по другому еще этот удар называется Пук Смерти. Говорят, что, когда он очень сильно злился, у него пучил живот. Все мы люди, правда? И в момент наивысшей точки напряжения этот пук… В общем и целом, запомни: не стоит упоминать это лишний раз. А то можешь обнаружить себя в какой–нибудь яме, только в этот раз ты оттуда больше не выйдешь, потому, как нынешний архимаг чтит его, и очень ревностно относится к памяти о нем.

Какой–то очень странный получился рассказ — и смешно, и грустно.

Пламя рассеялось, но на месте, где должен был стоять легат, было пусто. Остался только раскаленный до красна, рассыпающийся мелкими кусочками каркас его защиты. Немного приглядевшись, увидел, что внизу прямо в земле отверстие. Все начали вертеть головой в поисках легата, пока неожиданно он не вынырнул в десятке метров от этой парочки и не бахнул в них тем же зеленоватым серпом. Не ожидавшие подобного маневра трибун с лекарем не до конца успели выставить щиты, и край серпа зацепил их, откинув на приличное расстояние. Думаю, будь они простыми бойцами, бой бы уже был окончен, но они таковыми не являлись. Поднявшись на ноги, Торфус не просто засветился еще ярче, а начал пульсировать так сильно, что с каждым пульсом будто наступал день. Вокруг него образовались щупальца из света, штук восемь, как у осьминога и начали, вытягиваясь наносить хлесткие удары по легату. Пока легат бегал и скакал, уклоняясь от ударов, параллельно откидываясь простыми воздушными пузырями, трибун не бездействовал: он формировал на каждой руке ледяные шары и метал их, которые на подлете к легату взрывались, разбрасывая сотни мелких шрапнелей.

Во мне схлестнулись различные эмоций: восторженность от увиденного, и страх от того, что вдруг один из их ударов пробьет барьер, что нас защищает. На всякий случай наложил на себя свой щит, что не укрылось от взглядов других. Кто–то лишь ухмыльнулся, а кто–то, как Кверт, повторил мое движение.

— Деннар, а на меня тоже накинь, пожалуйста, а? — похлопал меня по спине Дендрик. Оглядевшись, я увидел, что мой десяток стоял все это время прямо за мной. Ничего не говоря, быстро накинул защиту и на них. В ответ на это поймал благодарные взгляды.

Пару минут картина оставалась прежней, пока легат сильным толчком от земли не отпрыгнул назад, разорвав дистанцию. Снова воцарилась молчаливая пауза. Кажется, все вокруг забыли, как дышать. В это время легата затрясло, будто у него какой–то приступ. Он согнулся и из его спины начало вытекать тёмная субстанция, капая на землю рядом. Выглядело это так мерзко, что я поморщился брезгливой гримасой.

— Неужели это…не может быть, — ошарашенное лицо Кверта заставило еще более пристально следить за происходящим, пытаясь не пропустить ни один миг.