Да что вообще возомнил о себе этот пестрый? Жил себе у себя в степи как дикарь, а теперь советы раздает.

До нужного нам места мы дошли быстро. Пройдя мимо витрины, открыв дверь под белой табличкой, мы прошли внутрь. Едва пересекли порог, как услышали звон колокольчика, который оповестил хозяев о приходе посетителей. Не успел я сделать пару шагов, как навстречу вышел парень лет двадцати на вид: ровная осанка, участливый, вместе с тем очень ровный взгляд; прилизанные, словно по ним прошелся коровий язык, волосы; немного выше среднего роста, но из–за худобы кажущийся длинной тростинкой. Он остановился в паре шагов перед нами и поприветствовал поклоном–кивком головы.

— Приветствую юных господ. Чем могу быть полезен?

— Я так понял, вы сын? — улыбнулся я.

— Нет, сын это мой дед. Я, если вам так будет угодно, правнук отца деда, — ответил он холодным тоном.

— Ммм…ясно, — смутился я его холодному тону. Мне почему–то сразу показалось, что мой вопрос был очень глуп. — Мы нуждаемся в нескольких нарядах для разных целей.

Он окинул нас изучающим взглядом, будто сканируя его, немного прищурившись.

— Вам пошить новые наряды или возьмете из того, что уже пошито? — спросил он.

— Моему другу пошить новые, а мне только подкорректировать имеющиеся, — похлопал я по сумке, где лежали пару моих штанов.

— Тогда прошу вас следовать за мной, — пригласил он нас и зашагал в следующую комнату.

Пройдя из первой комнаты освещенной естественным дневным светом, который обнажал убранство в виде манекенов с различным одеянием: от изысканных балахонов магов разного сана, классических костюмов аристократии, до новомодных тряпок местных студентов; хотя стоит заметить, что различия в одежде между двумя последними минимальное — если у аристократов одежда дополняется аксессуарами по типу цилиндра, монокля и трости, то у молодежи эти атрибуты отсутствуют, зато вместо этого чуть мешковатые рубахи или поверх них сюртук с шелковым платочком в нагрудном кармане, мы прошли в следующую полукруглую комнату, освещенную, уже, огромной люстрой в три яруса. Здесь также было много одежды, но уже висячие рядами на вешалках, а на нижних рядах красовались пары обуви; по центру зала стоял деревянный стол без ножек; такой стол–комод с кучей ящиков, с одного из которых он достал ленту со шкалой для снятия размеров.

Он рукой подал знак подойди Танулу и принялся за работу. Глядя на его педантичные и плавные движения, я словно погрузился в какой–то гипноз: работы мастеров своего дела всегда заставляют смотреть завороженно.

— Вы не записываете? — спросил я, видя, как он орудует лишь одной лентой.

— Я запоминаю, — ответил он по–прежнему холодным тоном, при этом, не отвлекаясь от работы.

В этом время Танул взглянул сначала на меня, а затем на портного в попытке привлечь его внимание.

— Да? — поднял свой взгляд портной, заметив, что к нему пытаются обратиться.

— Вообще–то, мне не нужно новое; сойдет и то, что у вас уже имеется, — кивнул он в сторону одежд, так аккуратно развешанных по полкам.

После этих слов я смутился и поспешил отвести взгляд: до меня дошло, что то, что сейчас делал портной, было пустой тратой времени. Правнук собрал ленту и засунул ее обратно в выдвинутый ящик; быть может наш статус клиентов или его воспитанность, но делал он это все так, словно ничего и не произошло.

— Вы уже себе что–то присмотрели или вам помочь с выбором? — обратился он к Танулу.

— Да, вон те, — показал он на одну из полок.

В итоге он был облачен в обычный молодежный наряд; белая рубаха, темные штаны и темный сюртук, только без платочка (от него он отмахнулся как от надоедливой мухи), и темные сапоги. Покрутился у зеркала, разглядывая себя со всех сторон; улыбка на лице показала, что этот клиент доволен, и можно приступить к следующему.