Не прощаюсь - Борис Акунин (2018)

– У нас в Зеленой Школе есть любые врачи. Сами приезжают из города. Потому что у нас сытно и спокойно. – Директор погрозил пальцем. – Но вы меня, пожалуйста, не перебивайте. Я еще не закончил. Итак, вы не отец с дочерью, женщина не психическая, и никакой вы, разумеется, не лодочник. Говорите правду. За ложь я наказываю.

Вроде бы не самое грозное по военным временам слово «наказываю», но Мона задрожала.

Отец Сергий же смотрел на атамана безо всякого испуга, скорее с любопытством.

– Про б-бесноватость я сказал, чтобы ваши вояки не приставали к даме.

– У нас не насильничают. За это – наказание третьей степени.

Директор разглядывал отца Сергия с неменьшим интересом.

– Послушайте, за тридцать пять лет педагогической работы я научился очень хорошо видеть людей. В вас ощущается личность недюжинного масштаба…

Мона с удивлением уставилась на отца Сергия. Он, конечно, был старец солидный, но чтобы прямо «недюжинного масштаба»? Или она что-то в нем упустила?

– Вы, конечно, не шпион, как предположил десятник, – продолжил директор. – Не тот калибр. Кто же вы тогда?

Он допил чай и внезапно – Мона вскрикнула – швырнул пустой стакан отцу Сергию прямо в лицо. Стакан был перехвачен в воздухе.

Директор довольно рассмеялся.

– Я же вижу – поразительная точность каждого движения. Как у циркового акробата. Кто вы?

– В том числе и акробат, – невозмутимо ответил отец Сергий, ставя стакан на стол.

– А помимо того?

– Исследователь. У меня этнографическая экспедиция. Изучаю русский анархизм. С этой точки зрения ваша «республика» мне очень интересна.

Мона не верила своим ушам. Как можно так разговаривать с человеком, который в любую минуту может отдать приказ о твоем расстреле?!

Но директор не рассердился.

– Давайте познакомимся, – сказал он. – Никодим Львович Жовтогуб. Только у меня здесь, упаси боже, не республика, а школа. Зеленая Школа. И по части анархизма вам лучше не к нам, а в Гуляйполе, к Нестору Ивановичу Махно. Он, по молодости и склонности к романтизму, любит «черную правду». А у нас тут правда зеленая.

– Что это такое – «зеленая правда»? Расскажете? – спросил отец Сергий так, словно это была самая обыкновенная светская беседа.

– С удовольствием. Нечасто доводится поговорить с умным, взрослым человеком. Вечная проблема педагога – всё время ты окружен детьми.

На Мону оба не обращали ни малейшего внимания, и ее это отлично устраивало. Она бы вообще охотно убралась отсюда, но боялась лишним движением напомнить мягкоречивому атаману о своем присутствии.

– Если позволите, сначала расскажу о себе. Чтобы вам было понятно, как возникла Зеленая Школа… Двадцати лет от роду, еще не закончив Харьковского университета, я «ушел в народ», понес «дикому мужику» высокие идеалы свободы-равенства-братства. – Жовтогуб усмехнулся. – Со временем, когда я узнал жизнь и народ получше, из трех идеалов сохранился только один, главный: братство. Свободы и равенства не существует. Это городские химеры, а Расея – страна крестьянская. Не черная от фабричного дыма, а зеленая от полей и лесов. И русская правда тоже должна быть зеленая, крестьянская. Простая и суровая, но честная и не заемная, а своя.

Отец Сергий слушал очень внимательно.

– Какая же?

– Крестьянину враждебно государство и опасна анархия. Основа крестьянской жизни – семья. В большой крестьянской семье как? Нет ни свободы, ни равенства, а вот братство, то бишь любовь, есть. Слово отца – закон. Хороший отец детей любит, но не балует, как городские. И учит, постоянно учит. Как пахать и сеять, как обустраивать дом, как уживаться с общиной. Крестьянская семья – это еще и школа. Вот почему наше Зеленское сообщество называется «Зеленая Школа».

– То есть вы считаете народ ребенком?