Не прощаюсь - Борис Акунин (2018)

– Слушай, товарищ Заенко, мы с тобой тут не в Москве, как наше начальство, нам не до ссор. По краешку ходим что мы, что вы. Давай помогать друг другу. У вас есть то, чего нет у нас. И наоборот.

– Ну, и чего у вас есть? Похвались, – прищурился Заенко.

– Есть связь с Москвой. Какая не скажу, но доходит в тот же день. Поделимся. Есть свои взрывники, получше твоих. Если будешь согласовывать с нами акции – можешь рассчитывать….

– Это пускай баба твоя согласовывает, когда ей… – грубо перебил Заенко. – Командиры нашлись!

Романов сдержался. Спокойно продолжил:

– Еще у нас есть свои источники. В контрразведке. А у тебя в штабе армии, так?

Молчит.

– Вы ведь оттуда узнали про приют и про бронепоезд? Давай обмениваться сведениями.

Заенко моргнул, но опять не ответил.

– Ладно, начну первый. До тебя докапывается очень серьезный человек. И будь уверен – докопается.

– Козловский, что ли? – покривился Заенко. – Без тебя знаю. Хитрая сволочь, Терентий рассказывал. Их там в контрразведке трое: хромой полковник, одноглазый Черепов и капитан Романов. Назаров говорит, капитан с казаком дубы, а хромой шустер, змеей подползает. Ничего, мы ему жало вырвем. А ты, эрвээс, катись откуда взялся. Вы, тихони слюнявые, нам без надобности. Так, Шуша?

– Хао, Зае, – откликнулась сзади китаянка.

Что ж, поговорю с тобой иначе, решил Романов. Сейчас покажу тебе «тихоню слюнявого», раз ты по-хорошему не понимаешь. С такими субъектами работает только один аргумент – сила.

Он поднялся, цапнул чекиста рукой за горло, без труда поднял кверху, чтоб глядеть глаза в глаза.

– Слушай, Зая, я сейчас тебе об эту стену мозги вышибу. И договариваться буду с Назаровым. Он не такой кретин, как ты…

Занес кулак, но что-то ударило по локтю – вроде не больно, но рука вдруг онемела и повисла.

Алексей развернулся. Китаянка Шуша стала еще меньше ростом – как-то вся растопырилась, приопустилась, сделалась похожа на паучиху. Оскалила зубы, зашипела. Так же невесомо коснулась второй руки – и та тоже утратила чувствительность. Романов стоял, будто связанный, и не понимал, что с ним.

Заенко развернул его к себе.

– Рычать вздумал? На меня – рычать? Сопля зеленая!

Двинул коленом в пах. Вот это Алексей почувствовал, с криком согнулся пополам. От сильного удара в ухо полетел наземь, получил еще пинок по ребрам.

– Это я с тобой попросту, по-русски, – сказал сверху Заенко. – А будешь под ногами путаться – Шуше отдам. Она тебя по-китайски отработает. Поросем завизжишь. Поваляйся тут на холодку, эрвээс, подумай. Шуша, обезножь его.

Маленькая нога коротко ударила носком по одному колену, по другому. Теперь у Романова отключились все четыре конечности.

Заенко смачно харкнул на лежащего.

– Пукалки ему верни. Нам чужого не надо.

На землю упали «наган» и «браунинг». Они лежали прямо перед носом, но взять оружие Алексей не мог, он был совершенно беспомощен.

Услышал звук удаляющихся шагов. Потом стало тихо, только посвистывал ветер.

Парализованные нервы начали оттаивать нескоро, Романов успел продрогнуть – октябрьская ночь не баловала теплом. Прошло часа два, прежде чем зашевелились руки – хоть смог на локтях доползти до крыльца. Еще через час понемногу ожили ноги, но через парк Алексей тащился по-стариковски, еле-еле.

Наконец кое-как очухался, быстрым шагом дошел до «гримерки» – так на профессиональном жаргоне называется укромное место, где меняют облик. У Романова для этой цели имелся дровяной сарайчик – в глухом дворе неподалеку от гостиницы. Там Алексей снова превратился в бравого офицера, а гражданскую одежду спрятал под поленницу.

Входя в тусклое фойе своей непрезентабельной «Швейцарии», мрачно думал: провалил дело. Хотел наладить отношения со смежниками, а только их испортил. Паршивая вышла ночка. Завалюсь-ка спать, утро вечера мудренее.

Однако ночь еще не кончилась.