За закрытой дверью - Бернадетт Пэрис (2018)

Я никак не могла поверить, что Джек не даст мне увидеться с Милли. Наверно, он проверял меня, думала я, и теперь – раз я выбрала его – поедет в больницу. Но мы по-прежнему ехали в сторону аэропорта. Я была подавлена, и не только из-за Милли; я не понимала, как можно было так обмануться: целых полгода видеть в Джеке разумного, милого, деликатного человека и даже не заподозрить о его темной стороне. Внутренний голос кричал, чтобы я попросила его остановить машину и вышла, но мне было слишком страшно. Если я выйду, что тогда? В таком состоянии его реакция непредсказуема; вдруг он и правда полетит в Таиланд без меня? Что станет со мной, с нашей любовью, с нашим браком? Когда мы приехали в аэропорт, меня уже мутило от напряжения.

В очереди на регистрацию Джек попросил, чтобы я позвонила маме и объяснила, что мы не успели заехать. Сказал, чем раньше это сделать, тем лучше для всех. Я подчинилась, хотя никак не могла понять его поведение. Звонок сразу переключился на голосовую почту, и я поначалу даже не знала, радоваться или огорчаться, но потом решила, что это к лучшему: не придется говорить по телефону с Милли. Оставила маме сообщение – я перепутала время вылета, и мы, оказывается, не успеваем заехать в больницу. Попросила поцеловать за меня Милли и передать ей, что я позвоню, как только мы доберемся до места. Когда я закончила, Джек с улыбкой взял меня за руку, и мне впервые захотелось ее вырвать.

Подошла наша очередь. Джек очаровал девушку за стойкой рассказом о том, что мы молодожены, но свадьба у нас была грустная, потому что подружка невесты (кстати, знаете, у нее синдром Дауна) упала с лестницы и сломала ногу. В результате нам поменяли эконом-класс на первый, но легче мне от этого не стало. Напротив – ловкая спекуляция состоянием Милли вызвала отвращение. Прежний Джек никогда бы так не поступил. Мысль о том, что следующие две недели я проведу с этим незнакомцем, внушала ужас. Но не меньшим кошмаром было бы заявить сейчас, что я не полечу с ним в Таиланд. На паспортном контроле меня кольнуло тревожное предчувствие: я совершаю непоправимую ошибку.

В зале вылета для пассажиров первого класса мне стало еще неуютней. Джек, как ни в чем не бывало, уселся и раскрыл газету, приобняв меня одной рукой за плечи. Когда нам принесли шампанское, я отказалась: пусть видит, что настроение у меня совсем не праздничное. Однако сам он охотно взял бокал, и возникшая между нами пропасть будто совсем его не волновала. Я убеждала себя, что милые бранятся – только тешатся, и все случившееся – лишь маленькая ямка на ровном пути к долгой и счастливой совместной жизни, но было ясно, что все гораздо серьезней. Отчаянно пытаясь понять, что пошло не так, я прокручивала в голове все, что произошло после того, как я вышла из ванной накануне вечером, меньше суток назад. Вспомнив свои испуганные, истеричные сообщения на автоответчике, я даже задумалась – не сама ли я все испортила? Но я знала, что это не так; знала, что виноват Джек, вот только от усталости никак не могла сообразить, в чем дело. Мне вдруг ужасно захотелось поскорей очутиться в самолете: казалось, четырнадцать часов расслабления в первом классе просто обязаны развеять дурное настроение.

После шампанского нам предлагали еду, но я отказалась, а поскольку с утра мне было не до завтрака, к моменту посадки я была голодна как волк. Пока мы устраивались на своих местах, Джек был заботлив и предупредителен, и настроение стало понемногу улучшаться. Я расслабленно откинулась на спинку сиденья. Глаза слипались.

– Устала? – спросил Джек.

– Ага, – кивнула я. – И ужасно хочу есть. Если я засну, разбуди меня, пожалуйста, когда будут разносить еду.

– Конечно, разбужу.

Я отключилась еще до взлета, а когда открыла глаза, в салоне было темно и все будто спали. Один Джек читал газету.

– Кажется, я просила меня разбудить, – сказала я растерянно.

– Я решил, что лучше тебя не беспокоить. Ничего страшного, часа через два уже будет завтрак.